Над текстом пришлось поработать, чтобы он соответствовал теперешним реалиям, иной раз пришлось прибегать к «белым» стихам: так в строчке «Ты проводи нас до ворот, товарищ старшина, товарищ старшина» появился «лейб-гвардии капрал». Строчки «идет солдат по городу, по незнакомой улице, и от улыбок девушек вся улица красна» не изменились. Мои орлы прекрасно понимали, о чем речь, ибо такие здоровые и представительные лбы просто не могли не привлекать к себе женские взгляды.
Гренадеры остальных рот смотрели с завистью, а мы маршировали, будто на параде, наслаждаясь триумфом.
Муханов стоял, открыв рот и вытаращив глаза — такого ему видеть, еще не приходилось. От моих гренадер веяло энергией и безудержной лихостью.
— Настоящие русские богатыри, — произнес он, снял гренадерку и перекрестился.
На следующий день Муханов взял меня с собой в штаб, чтобы потолковать с подполковником Бироном об успехах моего капральства. Однако младший брат фаворита не проявил поначалу большого интереса. Он вытащил из кисета понюшку табака, громко втянул его ноздрями и оглушительно чихнул. Нюхание этой отравы считалось высшим лоском, а Густав Бирон не хотел отставать от моды.
— Я чувствовал, что вы, капрал, далеко пойдете. Но каковы першпективы вашей методы? — с усталостью повидавшего виды человека, спросил он.
— Ловкий, умелый солдат, разносторонне подготовленный и дисциплинированный. Войско, состоящее из таких людей, способно решать многие задачи, — четко отрапортовал я домашнюю заготовку.
Бирон спрятал кисет.
— Мне докладывали, я видел, что гренадеры выполняют необычные экзерции. Да, впечатляюще, но не более того. Вы уверены, что все это необходимо в бою? Научите их быстро стрелять, ловко действовать штыком, метать шлаги. Этого, на мой взгляд, хватит с лихвой. Остальное — излишество, — будто подводя черту под разговором, заметил он.
Кажется, я переоценил себя. Густав Бирон подошел к вопросу со свойственной немцам практичностью и некоторой узостью. Выходит старания оказались напрасны. Людям свойственно бояться нового. В переменах они не всегда видят хорошее. Во всяком случае, для себя.
Я не хотел сдаваться. Ситуацию следовало переломить.
— Господин подполковник, вы позволите мне изложить свои взгляды? — внимательно посмотрел я на Бирона.
Он удивился. Думаю, не часто к нему обращались с подобными просьбами.
— Хорошо, капрал. Забудьте на время о субординации. Поговорим с вами как дворянин с дворянином, — согласился подполковник.
— Мы с вами иностранцы, присягнувшие на верность новой родине, и оба будем следовать присяге до конца, каким бы печальным он ни был.