К чести вице-канцлера, он не стал ничего спрашивать, а лишь развернул бумагу и принялся читать. На изучение ему хватило двух минут.
— Толково изложено, — похвалил граф, откладывая документ в сторону. — Конечно, не все факторы и резоны учтены, но боюсь мне и самому бы столь подробно не расписать.
— Не наговаривайте на себя, Андрей Иванович, — попросил Бирон.
— Мне по возрасту положено говорить правду, — грустно произнёс Остерман. — Я уже не тот, что был раньше. Болезнь и годы лишили моё тело сил, а мозг прежнего разума, иначе я бы сумел настоять на своём, когда было принято решение начать войну с Турцией. К стыду своему признаюсь, что Миних оказался куда красноречивей. Он обещал её величеству так много, что она, бедняжка, поверила в столь сладкие речи. Говорил, что бросит к её ногам Азов, Крым, Кубань, Кабарду, покорит Белгородскую и Буджакскую орду, Молдавию и Валахию, а совсем скоро водрузит знамёна и штандарты в Константинополе, возродив тем самым новую Византию. Теперь же пишет просьбы об отставке, — усмехнулся Остерман.
— Значит, вы поддержите мой план? — спросил Бирон.
Будь я более честолюбивым, слово 'мой' наверняка бы резануло слух, но сейчас мне всё равно, кто в итоге припишет себе авторство. Лишь бы выгорело. Я незаметно для окружающих сжал кулаки. Остерман — влиятельная фигура. От него и впрямь зависит многое.
— Безусловно. Отныне этот план будет считаться нашим, — расставил точки над 'ё' вице-канцлер.
Что ж, пускай количество имён на титульном листе растёт в какой угодно прогрессии. Я готов уступить все права.
Остерман сразу понял, кто на самом деле готовил этот документ. Вице-канцлер начал осторожно прощупывать мои способности, завёл долгий обстоятельный разговор, большинство вопросов в котором адресовались мне. Трудно судить насколько блестяще я отвечал, но, хочется верить, если и упал в грязь лицом, то не очень глубоко. Остерман остался доволен.
— Я бы хотел выслушать мнение молодого человека ещё по одному поводу, — вдруг сказал вице-канцлер, уже после того, как мы стали откланиваться.
— Что вас интересует, ваше сиятельство? — спросил я.
— Не хотели бы вы поработать у меня в коллегии? — промокая пот большим шёлковым платком, осведомился он.
Я взглянул на Бирона, тот выступил вперёд, будто заслоняя меня от вражеской пули, и с кислой улыбкой ответил:
— Простите, Андрей Иванович, я барона от себя никуда не отпущу. Он должен неотлучно находиться при мне в любой урочный час. И это мой приказ для него.
— Очень жаль, — вздохнул вице-канцлер. — Остаётся лишь позавидовать вам, дорогой Густав. А вы, молодой человек, знайте, что я при любых обстоятельствах встречу вас с распростёртыми объятиями. Русской дипломатии нужны толковые люди. Хотите, похлопочу перед императрицей?