Довольный Миних с потрясающей энергией отплясывал с дородной молодкой, годившейся ему во внучки. Полководец приблизился к ней на расстояние и по меркам двадцать первого века не очень-то приличное, и, пользуясь моментом, что-то шептал на ушко. Пышная красавица с одобрением слушала, растягивала полные красные губы в улыбке, показывала жемчужные зубки.
Потом воркующая парочка скрылась за густыми зелёными насаждениями, где пропадали и другие влюблённые, спешившие скрыться от чужих глаз.
— Как видите, мой начальник блестяще показывает себя не только на поле боя, — не без хвастовства добавил Манштейн, будто амурные успехи Миниха были и его заслугой.
— А где императрица?
— Она редко танцует. Обычно сидит в гостиной, играет в карты и наблюдает за балом. Сегодня не исключение.
— Неужели герцог не составил ей компании?
— Герцог танцует с женой. Вон они, поглядите.
Обер-камергер герцог Бирон горделиво провёл свою Бенингну, худощавую, с лицом изъеденным оспой. Этот изъян не могли скрыть ни толстый слой пудры, ни блеск бриллиантов. Взгляд Бирона остановился на мне, я почтительно склонил голову.
Вспомнились слова Кирилла Романовича о Елизавете, вдруг ужасно захотелось увидеть дщерь Петрову поближе. Манштейн словно прочитал мои мысли.
— А вот и принцесса Елизавета. Она как всегда свежа и прекрасна, будто роза из райского сада. Я проследил его взгляд.
Принцесса стояла в окружении офицеров-гвардейцев, среди которых не было ни одного измайловца. Ничего удивительного, в моём полку к Елизавете относились со сдержанной настороженностью.
Я так увлёкся, что незаметно перешёл границы приличий и стал слишком пристально рассматривать будущую императрицу (если не вмешаюсь, конечно). Вот она, та, чьим планам мне предстоит помешать. Красавицей её не назовёшь, скорее милашка, куколка с фарфоровым личиком, с чуточку приподнятым горделивым носиком, большими и умными глазками. Пока ещё стройная, но со склонностью к полноте.
У принцессы добродушная улыбка, ласковая, обвивающая, опутывающая. От цесаревны веет истомой, негой и сладострастием. Что-то тонко-порочное вперемешку с детской невинностью — страшное, убийственное сочетание. Сладчайший яд в женском обличье. Ничего удивительного, что мужики вьются вокруг Елизаветы как мартовские коты.
Она почувствовала, что стала объектом чужого интереса. Увидела измайловскую форму, плотоядно усмехнулась и пошла мне навстречу. От удивления я застыл на месте.
— Могу я узнать ваше имя, поручик?
— А… э…, — попытался заговорить я и с ужасом обнаружил, что во рту пересохло, а язык прилип к гортани.