Я хмыкнул и отправился домой, ломая голову над новыми напастями, которые должны будут свалиться на головы моих героев. Пожалуй, прав редактор: я и сам свыкся с персонажами, как с родными и, ставя финальную точку, испытывал не только радость, но и грустное ощущение, какое бывает в момент расставания с близкими людьми.
Дом мне построили в середине зимы. Я проинспектировал его и остался доволен. Получился солидный особнячок, немного напоминающий московские купеческие. Для одного человека более чем достаточно, а вот как воспримет его императорская фрейлина Настя Тишкова, успевшая привыкнуть к роскоши, неизвестно. Остаётся надеяться, что с милым вроде меня ей будет неплохо в любом месте.
От широких ворот к дому вела расчищенная дорожка, посыпанная песком: не лишняя предосторожность в зимнюю пору. Она заканчивалась каменным крыльцом. Поднявшись по ступенькам, гость останавливался возле высоких двустворчатых дверей. Основная жилая часть располагалась на втором этаже. Первый предназначался под комнаты для прислуги и возможных постояльцев, кухню и прочие необходимые для хозяйственных нужд помещения.
Адъютанту приходится много времени проводить в седле, поэтому к дому пристроили маленькую конюшню. Лошадь пришлось покупать за свои деньги. Я остановил выбор на ласковой и спокойной кобыле по кличке Ласточка.
Весной, как только наступит тёплая и сухая погода, артельщики обещали приступить к штукатурке и покраске.
— Смотри, барин, как для тебя расстарались, — объяснял старший, показывая работу. — Материал на домину твою пошёл добрый. Кирпич брали токмо хорошо обожженный, прочный. Свежесрубленных брёвен и сырых досок не пользовали. Окна сделали аглицкие, с резьбой красивой. Печи сложили ладные. Тепло тебе будет и сухо. Лучшего мастера-печника во всём Питербурхе наняли. Ворота тебе такие поставили, что два экипажа разминутся. О леднике позаботились, обои выбрали цветастые. Принимай работу.
Устранив парочку недоделок, артельщики отправились возводить следующие объекты, благо заказов по стремительно расширяющемуся Питеру хватало.
Я на совещании в Военной коллегии выбил себе освобождение от квартирного постоя, обставил дом мебелью в соответствии со своим в меру испорченным вкусом. Для спальни заказал шикарную широченную кровать, на которой одному легко потеряться, а двоим будет, где развернуться. Можно въезжать.
Прогулялся по пустым коридором, почувствовал, как внутри нарастает чувство удовлетворения. Дом, настоящий, свой собственный.
Присматривать за ним начала семейная чета, перевезённая из Агеевки: Евстигней и Акулина Карповы. Оба пухлые, круглые как мячики, работящие и добросердечные. Детей к сорока годам так и не нажили, и всю нерастраченную родительскую любовь обратили на меня. Узнав, что скоро появится ещё один барин — мой кузен Карл, Карповы обрадовались ещё сильнее.