Наконец ему все-таки удалось угнать машину. Это произошло спустя почти год после той первой попытки, предпринятой на улице, где жил Шон. За это Джимми исключили из школы «Луи и Дуи» и перевели в «Карвер Скул», до которой надо было ехать на автобусе чуть ли не через полгорода и где он понял, что значит для белого подростка из Ист-Бакингема оказаться в школе, где большинство учеников были чернокожими. Вэла тоже перевели в ту же школу вслед за ним, и Дэйв слышал, что эта пара вскоре терроризировала «Карвер Скул»; два белых подростка были до того необузданными, что страх, казалось, был им неведом.
Машина, которую угнал Джимми, была с откидным верхом, и, по слухам, дошедшим до ушей Дэйва, ее хозяин доводился дружком одной из учительниц, хотя какой именно ему так и не удалось выяснить. Джимми и Вэл угнали ее со школьной парковки в то время, когда после занятий учителя со своими мужьями и женами отмечали окончание учебного года в актовом зале. За руль уселся Джимми, и они с Вэлом понеслись по улицам вокруг Бакингема, отчаянно сигналя и махая руками девчонкам, выжимая при этом газ на всю катушку. Полиция засекла их, и поездка закончилась тем, что машина врезалась в большой контейнер для мусора, стоящий позади магазина вблизи Римского пруда. Вэл, которого выбросило из машины, вывихнул лодыжку, а Джимми вылез из машины, наполовину застрявшей в воротах пустой парковки, чтобы помочь ему. В представлении Дэйва это было почти что эпизодом из фильма про войну — отважный солдат возвращается на поле боя, чтобы оказать помощь своему поверженному другу; вокруг них свистят пули (хотя Дэйв сильно сомневался в том, что копы стреляли, но свистящие пули придавали этой истории крутизну). Копы сразу же сцапали обоих угонщиков и отвезли их в тюрьму для малолетних, где им предстояло провести всю ночь. Им разрешили закончить седьмой класс, поскольку до конца учебного года оставалось всего несколько дней, а потом их родителям было предложено самим найти школы, которые согласились бы принять их чад для дальнейшего обучения.
После этого случая Дэйв почти не видел Джимми — возможно, один или два раза на протяжении нескольких лет. Мать запретила Дэйву выходить из дома — только в школу и обратно. Она была уверена, что эти люди все еще где-то поблизости; разъезжают на своей пахнущей яблоками машине и выслеживают Дэйва, а нюх у них такой, как будто вместо носов теплолокаторы, как в ракетах самонаведения на объекты, излучающие тепло.
Но Дэйв знал, что это не так, что никто за ним не следил. Они ведь в конечном счете были волками, а волки охотятся по ночам, принюхиваясь в поисках добычи, которой от них не спастись, а когда находят, набрасываются на нее. Сейчас они, Большой Волк и Жирный Волк, все чаще возникали в его памяти, а также и то, что они делали с ним. Эти видения редко посещали Дэйва во время сна, они мучили его в пугающей тишине квартиры, когда он пытался отвлечься от царившего вокруг гробового молчания чтением веселых книжек, или телевизором, или наблюдением через окно за тем, что происходило на Рестер-стрит. Они приходили, и Дэйв, закрыв глаза, пытался застрелить их и пытался не вспоминать того, что имя Большого Волка было Генри, а Жирного Волка звали Джордж.