— Он самый. Хотелось бы поговорить с вами.
Через несколько минут они сидели в плетеных креслах под сенью раскидистой яблони. Ганжа надел поверх майки белую, тщательно выглаженную рубашку.
— Возвращаюсь я вчера из Ессентуков, а меня как обухом по голове! — рассказывал отставной генерал. — Даже не поверил... Это же надо! Чтобы у нас в Березках пальнули в человека... И в кого? В Евгения Тимуровича!.. Кто же это, Игорь Андреевич?
— Увы, пока не знаем, — признался следователь.
Ганжа покачал головой.
— Поверите, всю ночь не спал. Выходит, в Березках-то наших не все тихо да гладко. И я, видимо, как зампредисполкома тоже чего-то недоглядел... Вот сегодня с утра встал за токарный станок. Нервы успокаивает. Я ж потомственный краснодеревщик. С мебельной фабрики и ушел воевать. После войны остался в армии. А потом судьба приговорила меня к разным кабинетам. Хотя в душе я краснодеревщик. — Ганжа увидел жену, которая несла им чайник и чашки. — Как моя Таисия Никаноровна прирожденный агроном. Вся эта красота, — он обвел рукой сад, — ее рук дело.
— Расхвастался, — пожурила его хозяйка.
— Я правду говорю, — сказал Ганжа. — Лимоны выращивает, мандарины. На окне.
Таисия Никаноровна расставила чашки на столике и ушла в дом. А хозяин продолжал:
— Тоже ведь война распорядилась ее биографией. — Он улыбнулся чему-то своему. — Знаете, как мы с ней познакомились? В сорок втором, когда я попал в медсанбат: осколком царапнуло... Восемнадцатый год ей шел. Пигалица, а на груди медаль «За отвагу»!.. Знаете, Тася ведь три заявления подала, прежде чем уйти ей в армию медсестрой. — Он снова улыбнулся. — Взяли, а амуницию подобрать не могут. Нет такого размера! Специально сшили сапожки тридцать четвертого размера, ну и форму соответственно... Солдатики шутили: «Тебя, дивчина, можно в кармане носить...» Не тут-то было. Сама Тася скольких вынесла на себе с поля боя! Рослых, здоровых! Больше трехсот человек спасла... Ее наградили даже медалью Флоренс Найтингейл. Очень редкая награда. Международный Красный Крест присуждает. За особую самоотверженность.
Завидев возвращавшуюся жену, Ганжа замолчал. На этот раз хозяйка принесла вазочку с медом, печенье. Укоризненно глянув на мужа, она пожелала Чикурову приятного аппетита и удалилась.
Сергей Федорович разлил чай по чашкам.
— Рекомендую мед. Свой.
И, не дожидаясь согласия гостя, Ганжа налил ему в розетку золотисто-янтарной сласти.
— Спасибо, — поблагодарил Игорь Андреевич, отгоняя от розетки пчелу.
— Ишь, учуяли, — усмехнулся хозяин. — Так о чем я говорю... Многие у нас занимаются не своим делом... Мы, старики, статья особая. Время нас кидало то в одну, то в другую сторону. А те, кто нынче выбирает дорогу в жизни? Вот кому надо помочь правильно определиться, найти свое призвание... Сегодня показывали по телевизору: ученики одной сельской школы решили всем классом идти на совхозную ферму! Не дело это, я считаю, не дело, — покачал головой Ганжа. — А может, среди этих девчонок есть вторая Любовь Орлова? Или в какого-нибудь паренька от рождения заложен талант Королева — Главного конструктора космических кораблей?.. И пропадут эти таланты на ферме! Как это можно — всем классом на ферму, на завод? С таким же успехом можно сказать: подадимся всем классом в театральный институт, а еще лучше — в Академию наук...