— Чем страдал ваш муж?
— Сердце, — ответила Анна Степановна. — Как-то попалась ему в руки книжка профессора Баулина, перепечатанная на машинке... Егор загорелся. Вот кто, говорит, меня вылечит... Я тоже прочитала. Меня заворожило, что Баулин вылечил несколько человек с такой же болезнью, как и у Егора... Муж пошел в поликлинику, чтобы попросить направление в Березки. Его врач снова повторил: если что и поможет, так это операция. Но Егор и слышать не хотел. Только к Баулину! Ну, поехал... А в Березках ему от ворот поворот.
— В каком смысле? — спросила Дагурова.
— Сейчас, говорят, положить не можем... А когда?.. Бог знает, через год-два... Но как можно ждать, когда он каждый день под смертью ходит?.. Потолкался там: Егор, разнюхал кое-что. Подсказали: хочешь получить место — подмажь... Но ведь еще надо знать, кому... Назвали и человечка, через которого нужно действовать. Тот человечек сказал: будет редкая дорогая картина — будет и место... Муж позвонил мне: так, мол, и так, едет в Москву за картиной. Я сказала, что одного не отпущу, мало ли что может с ним случиться. Короче, договорились поехать вместе. Я завезла трех младшеньких в деревню к матери, старших взяла с собой и махнула сначала в Березки, а потом все вместе — в Москву. Остановились в гостинице «Восход», это за ВДНХ, за Останкинской башней. Умотались оба — жуть! Картину все же муж достал. Две тысячи заплатил. Честно говоря, посмотреть не на что, какие-то васильки в вазе. Натюрморт называется. Я спрашиваю: не обжулили тебя? Егор говорит: картина что надо, у коллекционера приобрел... Вообще-то моего мужа не проведешь. Сам товароведом в универмаге работал...
— А где или у кого именно в Москве он купил картину?
— Я не интересовалась. Главное — дорогая... Поехали мы в Березки, и в тот же день Егора положили в клинику.
— После того, как он отдал картину? — уточнила следователь.
— Само собой, — кивнула Шатохина.
— Кому отдал?
— Егор не сказал. Хоть ты, говорит, и жена, но еще ляпнешь где-нибудь, а дело это нешуточное... Вернулась я домой. Егор звонит: Нюра, срочно нужно еще полторы тысячи. Спрашиваю: они там что, с ума посходили? А муж говорит: мол, узнали, что работаю в торговле, вот и требуют еще... Господи, думаю, где взять эти полторы тысячи? Те две еле наскребли на картину. — Заметив внимательный взгляд следователя, Шатохина покачала головой. — Не верите? Думаете: как это так, чтобы у товароведа универмага не водились деньги?
— Не думаю, — пожала плечами Дагурова.
— Я вам честное слово даю: на зарплату жили, — продолжила Анна Степановна. — Да и родители мои помогают. Отец у меня комбайнер, мать бригадир в колхозе. Хозяйство свое крепкое — корова, овцы, свиньи, птица всякая. Ну и огород, сад... Я к ним метнулась. Раз надо, говорят, выручим... Послала я Егору деньги. Он написал, что все в порядке, дело идет на поправку. Я, конечно, рада-радешенька, мечтала: вот вернется мой Егорушка домой здоровый, веселый... А деньги — шут с ними — дело наживное. — Она замолчала, всхлипнула.