— С чего это? — насторожился Игорь Андреевич.
— По мнению Троянова, с психикой у Баулина не совсем в порядке. Судя по его поведению... Я сообщила кое-что Максиму Савельевичу... Он сказал, что самоубийство в положении Баулина было вполне возможно... Как выразился Троянов — приговор совести... Знаете, я и сама подумала: а не имеем ли мы дело с покушением на самоубийство?
— Господи, а заключение судебно-медицинской экспертизы?.. Выстрел произведен с большого расстояния: ведь вокруг раны нет пороховых вкраплений, края не обожжены...
— Между прочим, то же самое я твердила Троянову, но он только отмахнулся. Во время войны, говорит, он, как военфельдшер, имел дело со случаями самострела, когда наносили увечья сами себе, чтобы избежать фронта... Стреляли и через шинель, и через сапог, и через картон...
— Через преграду, — уточнил Чикуров и задумался. — Черт возьми!.. — И снова задумался, потом покачал головой. — Но ведь и оружия возле него не нашли...
— Это вопрос другой.
— Ладно, мы еще вернемся к этому. Обсудим и проверим... Что еще?
— Троянов подтвердил, что за год до переезда в Березки Баулин одолжил у него десять тысяч.
— Долг за разбитый «мерседес»?
— Ну да, — кивнула Дагурова. — А вернул, когда уже был главным врачом клиники здесь. Причем всю сумму сразу.
— Когда именно?
— В восьмидесятом году. То есть через год, как поселился в Березках.
— Неужели он с того времени занимался поборами? — покачал головой Игорь Андреевич. — Согласитесь, отложить из зарплаты такую сумму невозможно, даже если приплюсовать гонорары за печатные труды.
— Действительно, — согласилась Дагурова. — Все-таки новое место, обжиться надо, обставиться. Да еще своим высылал... Вот я думала, как мог такой человек пойти на сделку с совестью? Какие обстоятельства вынудили его к этому?
— И к чему же вы пришли?
— Долги доконали.
— Наверное, так. Но это Баулина не оправдывает. Ни в коей мере!
— Без всякого сомнения, — кивнула Дагурова. — Видимо, поэтому и решил сам себя наказать...
— Действовал по принципу: не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасешься... — вздохнул Чикуров. — Разве Евгений Тимурович спасся? — Он махнул рукой. — Себя погубил и делу навредил.
— Троянов тоже так считает.
— В ВАКе были?
— Да. Дуюнов сказал правду: докторскую диссертацию Баулина так и не утвердили.
— А звание профессора как же?
— Дали без докторской. Совет мединститута ходатайствовал.
— Когда ему присвоили звание профессора?
— Три года назад.
— Ну а что выяснили насчет иконы?
— Которую Баулин отвез Шатохиной?
— Да.
— Кажется, икона редкая. Я показала одному искусствоведу из Третьяковской галереи. Он обалдел. Говорит: пятнадцатый век... Оставил, будут исследовать.