Троянов выразительно посмотрел на Чикурова: как тот прореагирует на последние слова?
— Какую именно тайну вы узнали? — спокойно спросил Игорь Андреевич.
— Будто бы Евгений Тимурович брал с больных взятки, дорогие подарки... Господи, неужели это правда? Не верится! Честное слово, не верится! Брать с больного!.. Упасть так низко...
— К сожалению — увы...
— Ай-я-яй! — покачал головой Максим Савельевич. — Нет, мир, наверное, перевернулся! Уж кто-кто, но Баулин!..
— Более того, иногда он брал взятки, заведомо зная, что не в силах вылечить человека, — добавил следователь.
Это была последняя капля. Троянов грохнул здоровой рукой по скамейке.
— Какая подлость! Какая низость! Какая бесчеловечность! — простонал он. — Ох, Женя, Женя! Нет тебе оправдания, нет тебе пощады! Вы меня просто убили, Игорь Андреевич...
— Не я, Максим Савельевич...
— Разве можно после этого спокойно жить среди людей?.. Я понимаю, что психика Баулина не выдержала такого... И у кого она вообще может выдержать подобное?
— Есть такие. Выдерживают. И живут. Припеваючи! Покупают «мерседесы», дачи, бриллианты... И совесть их совсем не беспокоит. Атрофировалась.
— Это уже не люди, а монстры! — воскликнул Троянов. — У нормального человека есть предел страданий. Потом происходит психический срыв. Он может наступить внезапно, а иногда приближается исподволь. Человек теряет сон, нервная система его напряжена донельзя... Я как психиатр встречал таких немало... Их страхи переходили в болезненное состояние. Начинается мания преследования, зрительные и слуховые галлюцинации... Им кажется, что их преследуют те, кому они навредили, голоса выкрикивают угрозы, клянутся убить... Тогда больные пытаются спрятаться, оградить себя запорами, замками, накрываются одеялами...
Игорь Андреевич вспомнил, что Баулин в последние месяцы тоже поставил замки в своей спальне, на работе окна просил забрать решетками...
«Может, и у профессора развивалась душевная болезнь?» — мелькнула догадка.
Следователь поделился ею с Трояновым.
— Не исключено, — подумав, ответил тот. — Но зачем он брал? Зачем? — с болью и грустью вопрошал Максим Савельевич. — Я ведь знаю, Женя был неприхотлив. Его не интересовала мишура, ради которой другие готовы продать совесть и свое достоинство... Не обращал внимания, во что он одет, как у него обставлена квартира. О еде я вообще не говорю — довольствовался самым малым. Более того, ограничивался вегетарианской пищей, голодал. Я имею в виду его метод... Неужели?.. — Троянов посмотрел на следователя сузившимися глазами. — Неужели это все ради того, чтобы ублажить жену? Не потерять ее?..