— И вы полезли? — спросила Ольга Арчиловна, на лице которой появилось отвращение.
— А что делать? — развел руками Рубцов-Банипартов. — Приходилось играть в поддавки... Этот случай я тоже напомнил ему там, в особняке... Говорю: больше не собираюсь таскать для тебя уток из вонючего болота!.. Он этак сквозь зубы процедил: будешь таскать, как миленький... Я был тогда уже на пределе. Думаю, врезать ему, что ли, промеж рогов? До того мне была омерзительна его холеная рожа!.. Все-таки взял себя в руки. Хватит, говорю, погорячились. Надо искать выход, потому что Пляцковский так дело не оставит. Утро вечера мудренее, завтра встретимся, подумаем, позвоним кое-кому... Ей-богу, разошлись бы мы тогда по-мирному, ничего бы не случилось. Но... — Обвиняемый тяжело вздохнул. — Видно, от судьбы никуда не уйдешь... Воды можно, граждане следователи?
— Пожалуйста. — Чикуров налил ему воды. Рубцов-Банипартов медленно выпил ее, отдал стакан.
— Да, от судьбы никуда не уйдешь, — повторил он. — Я уже было направился к двери, он приказывает: стой! Выход один — бери все на себя! Мол, ослабил контроль в цехе по производству «Бауроса», не доглядел, прошляпил и так далее... Мы с помощью товарищей замнем... Я говорю: басни эти пой кому-нибудь другому. Тут пахнет уголовным делом. Как начнут раскручивать — докопаются до всего... Ну что ж, отвечает он, одному, срок дадут меньше, и колония будет с режимом помягче. Это я, мол, устрою и еще гарантирую, что каждый месяц твоя семья будет получать пятьсот рублей... Я, ей-богу, опешил, спрашиваю: ты серьезно? Он говорит: вполне... Я и рявкнул: садись сам, если ты такой умный, я твоей семье в месяц тыщу обещаю!.. Ростовцев обозвал меня последними словами и пригрозил: если не соглашусь, он через своих дружков сделает так, что на меня еще повесят и покушение на Баулина. Тогда, мол, на вышку потянет... Я прямо обезумел! Он еще смеет грозить, гнида этакая!.. Последней каплей были его слова... Доподлинно привожу: «Запомни, ты никто! Скажи спасибо, что я пока забочусь о тебе... Пшел вон!» А сам преспокойно уселся за стол, словно меня и не существует вовсе...
Рубцов-Банипартов нервно хрустнул пальцами, несколько раз судорожно сглотнул. Его не торопили, понимали, что сейчас для обвиняемого последует самое тяжкое признание.
— Меня трясло!.. — заговорил Рубцов-Банипартов. — Я готов был перегрызть ему горло зубами!.. От такого состояния пот с меня бежал градом... Полез за платком... Вспомнил: пистолет... А в голове — тук-тук-тук... Словно бес нашептывает: убей гада, всем будет лучше... Выхватил наган, шагнул к нему... Эта сволочь, кажется, что-то почувствовала... Он чуть приподнялся со стула... Я... Я... Приставил дуло к виску и сквозь платок нажал на курок... Как бабахнет!.. Все!.. Он упал лицом на стол...