Йеллен засмеялся.
Вы просто чудо, сказал он, если так пойдёт и дальше, вам не о чем волноваться. По имени, Ник, просто по имени. Мне будет приятно.
Хорошо, Алан.
Машина поднялась над террасой, развернулась, задев днищем радужные струи фонтанов, и помчалась к круто выгнутому горизонту. Облака становились всё ближе и ближе, белый дворец умалялся, и скоро уже под бортом мелькали одни разноцветные пятна — светло-зелёные луга, тёмные леса, золотистые осыпи. А как тут с годовым циклом, отстранённо подумал Николас, любопытно, здесь климат средней полосы и должна регулярно наступать зима… Несколько минут Йеллен с удовольствием пилотировал, потом это занятие ему наскучило, он передал управление ИскИну и обернулся к своему пленнику.
Николас, спросил он, о чём вы думаете?
Тот усмехнулся.
О том, что так меня ещё не соблазняли.
Индивидуальный подход к каждому — моё кредо, сказал директор и засмеялся. Потом он посерьёзнел и сказал: вы боитесь меня? Не надо. Я не буду ловить вас на мелочах. Я люблю мир, покой и комфорт. Расслабьтесь, Ник, и я постараюсь доставить вам удовольствие.
Николас через силу приподнял уголки губ. Йеллен умилённо вздохнул, наклонился к нему и поцеловал в висок.
От этого прикосновения Николас застыл, точно оледенев. Йеллен удобно устроился в водительском кресле и оставил его наедине с его мыслями, предавшись созерцанию своих земель и небес, а Николас всё сидел, замерев и напрягшись, стиснув зубы, впиваясь в ладони пальцами.
Эрвин, думал он, Эрвин.
У Эрвина были дурные предчувствия, с тоской вспоминал он, Эрвин боялся за меня, он ждал от Йеллена какой-нибудь подлости. Сейчас он один на «Тропике», в такой же неизвестности, как все на Циа. Доктор наверняка связался с ним, потребовал объяснений, хоть какой-то информации, а информации нет!.. и пока Йеллен не отпустит меня, её не будет. Когда он меня отпустит? Завтра, послезавтра, через неделю?.. это будет ещё одна пытка, самая страшная — пытка ожиданием… Николас попытался выровнять дыхание, но не удалось, и он откинулся на спинку кресла, стараясь не смотреть на Йеллена. Под бортом плыли леса и луга «Поцелуя», о котором исполнительный директор говорил «мы»… Я сделаю всё, что он потребует, думал Николас, я обязан, я не принадлежу себе. Ради красных лесов Циа, ради его солёных пустынь, ради его трёхсот миллионов… что тут сравнивать, что тут думать, я готов умереть за них, а это мелочь, пустая мелочь… продолжение дипломатии иными средствами… но Господи Боже, чего мне это будет стоить!..
Он снова зажмурился, отвернувшись к окну.