Николас не додумал эту мысль.
Пока что я всё делаю правильно, заключил он, и его посетила тень удовлетворения. Кроме фактов есть ещё имидж, и этот имидж нам жизненно важно сохранить… Чёрный Кулак революции не может оказаться интервентом. А Эрт Антер сказал Йеллену, что Алзее Лито перевербован, и Йеллен поверил. Да, он поверил, его социологи придумали какую-то аномалию. Способность противостоять Манте в собственных умах, о которой говорила Акена и которую она готова хорошо оплачивать… Откровенно говоря, думал Николас, теребя нижнюю губу, эта способность под вопросом.
Ему чудилось, что в душе шумит вода. Галлюцинация не отступала, усилием воли её нельзя было превозмочь, и что-то неприятно дёргалось позади сердца. Стоило бы всё-таки вызвать ИскИна-врача и попросить таблетку. Микроинфаркт, вспомнил Николас, так сказала мантийка, и если она не лгала, я могу кончиться раньше, чем рассчитываю.
Компьютерный медик печётся о здоровье другого мантийца…
…Эрвин выходит из душа, бродит по номеру, полуголый или в распахнутой рубашке, курит, что-то раздумчиво и обстоятельно рассказывает, босые ноги утопают в ворсе ковров, чёрные глаза смеются…
Эрвин убит.
Его тело — его глаза, губы, руки, походка, его привычка наклонять голову к плечу и глядеть в одну точку, задумавшись, — принадлежит нечеловеческому существу.
Это существо заперто в медотсеке. Оно погрузилось в транс и залечивает раны. Для любого другого существа такие раны были бы смертельны. Но для мантийца они не особенно страшны.
…Прекратить рефлексии!
Николас резко выдохнул. Взял стило и написал эту фразу на листке — заголовком. Попытался вернуться к логическому рассуждению.
Мы знали, что на планете есть интервент, но мы все совершенно зациклились на Стерляди, подумал он (и изобразил по памяти роспись Шукалевича — роскошный самодовольный завиток, похожий на индюка). Шукалевич был фигурой прикрытия, но то, что мы оказались так слепы — неслучайно. Алзее знал всё, обо всех, в том числе о Зондере. Стерлядь в конце концов вынужден был закуклиться, мы контролировали каждый его вздох, — а Алзее действовал совершенно свободно. Где в произошедшем его цели и желания, а где наши? Революция вырвала Циалеш из лап Неккена, то есть была выгодна Манте. Но начали революцию мы, а не майор спецназа господин Фрайманн… а где он был до этого? Когда и как он попал на Циа?
Он рассказывал о патронатной семье, припоминал Николас, её никогда не существовало, конечно… или она была, и в ней действительно вырос некий Эрвин Фрайманн? Что с ним потом случилось? Это неважно. Когда начиналось восстание, у нас не было времени на детальные проверки, а потом — никто уже ни в чем не подозревал героя.