Единственным его прегрешением было то, что он не рассказал мне правды. Да, Эрвин лгал мне о своём происхождении и, вероятно, продолжал бы лгать. Но ведь он не собирался возвращаться на Манту.
…почему?
Я выбрел, наконец, из лифта и сел на белый диванчик в коридоре. Голографическая прислуга проявлялась медленно, чтобы пассажиры не вздрагивали, но я всё равно вздрогнул, обнаружив поблизости горничную. ИскИн любезно предложил напитки, и я попросил воды.
Эрвин всю жизнь поступал как герой. Он стал легендой Циа, а теперь подарил Сверхскоплению десятилетия мира…
И всё же — почему он разуверился в идеях своей родины?
Никто не занимался его вербовкой, Антер солгал. Сомневаюсь, что такое вообще возможно — переубедить мантийца, сотрудника Комитета Коррекции, интервента… Это было его собственное решение.
Почему он решил — так?
За то время, которое Эрвин провёл на Циалеше, у нас не произошло ничего, что могло бы внушить к нам симпатию. Я не верю в социальные аномалии. Пускай мы единственные решились на революцию, но вслед за ней разразилась гражданская война, и она ничем не отличалась от любой другой гражданской войны. Трибуналы курировал товарищ Линн, но мы с ним тесно сотрудничали. Инспектируя части, я беседовал с военюристами и хорошо представляю, скольких и за что отправляли под трибунал. Если это теперь считается аномалией в положительном смысле, то человечество должно быть намного хуже, чем мы думаем…
Я взял поданный манипулятором стакан и выпил его одним глотком.
Пришла другая мысль: в тяжёлом же положении оказался Комитет. Планы председателя разрушены, сам председатель в скорейшем времени отправится выращивать розы, и кроме того, если не элитный агент Манты внедряется в имперский спецназ, а империя получает мантийского профессионала в своё полное распоряжение… да, чтобы избежать этого, даже самая светлая и миролюбивая цивилизация ойкумены отыщет у себя убийц, способных стрелять в спину.
Но Эрвин не станет воевать против своих. Не такой он человек. Коллаборациониста в его лице империя не получит…
Судя по всему, до последних часов нашего пребывания на Сердце Тысяч мантийские комитетчики не имели понятия о второй личности Эрвина Фрайманна. Они очень торопились. Они действовали непродуманно, шли на огромный риск. Все эти перебитые номера и отключённые ИскИны — неимоверно скользкий путь. Каждый метр диких лесов Сердца Тысяч, каждый закоулок его подземелий просматривается и прослушивается, фиксируются все переговоры, все перемещения транспортов…
Должно быть, Эрвин связался с Саном Айрве тогда, когда я подписывал договора. Он обнаружил себя — и стал целью для агентов Эрта Антера.