— Это всё?
Николас не стал упоминать про пятьдесят восемь минут. Эрвин, конечно, знал о слежке, Реннарду просто не хотелось поднимать эту тему.
— Нет. Потом Стерлядь заговорил о вас.
Николас молча кивнул.
— Он рассказал любопытные вещи, — проговорил Фрайманн. — Он рассказал правду. Я не знаю только, всю правду, которая ему известна, или часть её. Это меня беспокоит.
— Правду? — переспросил Николас.
— Управление соцобеспечения перетягивает на себя функции Управления внутренней безопасности. Начупр товарищ Реннард находится в связи с известным журналистом Зондером, которого подозревают в измене Родине.
Вот те раз, подумал Николас. Для непосвящённого звучит и впрямь впечатляюще. Неудивительно, что Стерляди удаётся переманивать к себе моих агентов. «Связь с Зондером» — настоящее клеймо предателя… Утечка информации, подумал он, произошла утечка. Через кого? Самый простой ответ — через Каэлу. Идиотка! Если бы только можно было что-то с этим поделать теперь… виновная давно казнена, а что толку.
— Ясно, — коротко ответил он.
Фрайманн помолчал.
— Какие будут указания? — спросил он вполголоса.
Николас задумался.
За последние минуты он сумел всё-таки совладать с собой, но размышлять, сидя чуть ли не на коленях у Эрвина, было невозможно. Реннард поднялся, отошёл и прислонился спиной к противоположной стене. Крашеная штукатурка приятно охладила затылок. Нужно сосредоточиться, сказал он себе, нельзя ничего упустить.
— А чего Стерлядь хотел от вас? — спросил он, глядя в стену поверх головы Фрайманна.
— Хотел удостовериться в моей верности Народному правительству. Он предположил, что вас вскоре исключат из его состава. — Эрвин помедлил. — Физически.
— И сделают это бойцы Отдельного батальона, — медленно закончил Николас.
— Так точно.
Реннард опустил голову.
Фрайманн смотрел на него неотрывно. Взгляд обжигал. Душно здесь очень, подумал Николас, и как Эрвин тут спит? Кожей он чувствовал слабое движение воздуха, дыхание вентиляционной системы. Она работала отменно, в комнате было холодно и свежо, даже чересчур холодно. Не в вентиляции было дело, это самого Николаса бросало в жар. Впору расстегнуть верхнюю пуговицу… нет, нет, о Господи! Николас ощутил прикосновение паники. Это же смерти подобно. Расстегнуть пуговицу. Облизать губы, потому что во рту сухо как в красной пустыне… и ждать, когда Эрвин прижмёт тебя к этой стене. Опять же и койка рядом.
О чём я думаю, сказал он себе со злостью. Что это такое?! Я что, мало работаю? Школьнику, студенту, кадровому менеджеру можно млеть и таять от близости людей в форме. Мне нельзя. Я революционный начупр, член Народного правительства. Я этими людьми командую.