А московские власти отреагировали на эти события весьма слабо. Нет, патриархия пыталась этому помешать, но поддержки со стороны светских властей не получила.
Причин у этого несколько.
Одна из них кроется в событиях весны 1553 года. Сначала в марте во время болезни Ивана Московского Игорь Сестрорецкий сразу и безоговорочно принес присягу на верность наследнику царя — четырехмесячному царевичу Дмитрию (болезнь длилась довольно долго и в Москву успели собраться все сколько-нибудь заметные в государстве люди). По сравнению с поведением московских бояр и священников на следующий день — это оказался знаковый шаг. Неважно почему именно возмутились некоторые представители Боярской Думы, Избранной Рады и Митрополии — не нравился ли им порядок принесения присяги, не согласны ли они были с личностями правителей при малолетнем царевиче или действительно хотели возвести на трон Старицкого князя… Важно то, что князя Сестрорецкого все это устроило. А помимо него — наиболее видных его союзников на Москве (Морозова, Сабуровых и братьев Воротынских). Только Петр Серебряный в этот момент "заколебался". И когда Иван Московский выздоровел — это зачлось (он запомнил этот шаг Сказочника).
Позже, в мае, в результате несчастного случая царевич погиб. Во время плавания по Шексне, спускаясь с корабля на сушу в воду упали братья царицы бояре Захарьины и кормилица с шестимесячным ребенком. Дмитрий утонул. Впрочем, только по московской версии это был несчастный случай. Язычники сразу сочли падение убийством (или покушением на убийство). Не могли подломиться мостки по которым не в первый раз спускались эти люди. По мнению Сказочника — не могли, а свое мнение он при помощи многочисленных языческих типографий распространил очень широко.
Следующее событие, серьезно повлиявшее на московско-сестрорецкие отношения произошло зимой 1553–1554 годов. Вроде бы мирный разговор с участием священника Сильвестра и Игоря Восьмого (и Анастасии!) был внезапно прерван бешеным ударом Сказочника. Считается, что он сломал священнику нос. Причиной этого стали "непотребные" слова Сильвестра в адрес царицы. Точнее — так считал Иван Грозный, так считали многие современники. Но, объективности ради, следует заметить что противоречия между автором "Домостроя" и автором "Истории воительниц" были непримиримыми. О ненависти Сказочника к Сильвестру известно из многих источников. В частности за хранение "Домостроя" в Сестрорецком княжестве следовало немедленное наказание. И те кого ссылали в Гренландию или Индию (где большинство умирало), могли считать что им несказанно повезло. Могли и убить. И убивали — по крайней мере если о хранении этой книги первыми узнавали амазонки…