На открытке закончилось пустое место, несмотря на то что Тэш использовала обе стороны и поля. Она перечитала и поморщилась. Это звучало так искусственно и слащаво. Тэш отчаянно поискала что-нибудь еще, на чем можно было бы писать, но ее блокнот для эскизов был внизу, и она не хотела перебудить весь дом. В конце концов, она удовлетворилась старой маминой открыткой 1965 года.
«Я не могу расстаться со своей правой рукой, потому что мне нужно написать тебе, что я тебя люблю, и неважно, что мы разошлись, я хочу, чтобы ты знал, как мне отчаянно жаль, что я добавила к твоим проблемам с работой новые, и что ты всегда останешься лучшим, что было в моей жизни. Яне заслуживаю такого замечательного человека, как ты, и надеюсь, что ты найдешь себе достойную спутницу».
Моргая сквозь слезы, Тэш поняла, что исписала и эту открытку. Перевернув ее, она нацарапала поперек картинки:
«Прими мою любовь, извинения и сожаления. Тэш».
Она запечатала конверт, написала адрес отца Макса и наклеила все оставшиеся марки, так как не знала, сколько стоит доставка в Америку. Затем кинула конверт в кучу с остальными открытками.
После этого Тэш почувствовала себя очистившейся. Она была уверена в том, что с утра, протрезвев, она разорвет свое послание на мелкие куски. Ведь оно означало окончательный разрыв.
Споткнувшись о рюкзак, Тэш решила, что если она ничего не будет делать, то все само собой как-нибудь образуется. Вполне можно закрутить короткую, страстную интрижку с Хуго, сесть на суровую диету и вернуться к Максу в Деррин-роуд загоревшей, стройной и уверенной в себе.
Успокоившись, она заползла в постель и почти сразу же уснула.
Касс вошла на кухню. Быстро оглядевшись, она вздохнула и вышла. Затем, взяв себя в руки и глубоко вдохнув, снова вошла обратно.
В раковине было полно тарелок, измазанных кетчупом, кружек из-под кофе и мисок с объедками. В кастрюле засох суп, рядом жирный противень вонял рыбой. Пустые банки из-под пива валялись на мраморном полу, и повсюду чувствовался отчетливый странный запах горелой выпечки.
— Маркус!
Ноль эмоций. Она начала разгружать посудомоечную машину.
— Маркус!
— М-м-м. Что? — послышалось из глубины дома.
— Маркус, иди сюда!
— Мам, не могу.
— Почему?
— Я в туалете.
— Понятно. — Мать устало переставила грязную посуду из раковины в посудомоечную машину, после чего поняла, что разгрузила только нижнюю полку и теперь грязная посуда была перемешана с чистой.
В холле старинные часы астматично отбили десять. Неужели она так долго провалялась в постели? Но когда Майкл уезжал, было так приятно, что не нужно ни свет ни заря бежать вниз и готовить завтрак. В полдень приезжает Олли, а в кухне такой разгром, что ей сегодня придется пропустить поход в церковь.