Если бы не многолетняя закалка в опасных путешествиях и природный талант к врачеванию, то святой отец свалился бы в обморок, ибо палуба галеры была завалена мёртвыми телами, сандалии липли к обильно политым кровью доскам, а кое-где ещё стонали раненые. Большинство норвежцев, не обращая никакого внимания на весь этот кошмар, споро перетаскивали добро с купеческого судна на свой дракар.
У мачты «купца» стоял высокий человек, совсем не похожий на викинга, — темноволосый, чернобородый, с серыми большими глазами. Именно к нему, грубо подталкиваемый в спину своим новым знакомым, и был направлен отец Целестин.
— Что за бабу ты поймал, Хёмунд? — бесцеремонно вопросил чернобородый у сцапавшего монаха дружинника. Отец Целестин стоял ни жив ни мёртв.
— Спроси у него сам, Эльгар. — Дружинник смачно сплюнул за борт. — Ты приказал обыскать это корыто — я сделал. Разбирайся с ним сам. Он не сопротивлялся…
И викинг, возвращаясь к более приятным и полезным делам, нырнул в трюм, откуда тёк, казалось, нескончаемый поток тканей, посуды, амфор с вином и прочих, видимо весьма недостававших у наглых скандинавов, вещей.
Отец Целестин уже успел пару раз прочитать Pater Noster, Ave и Credo и уж подумал, что главарь разбойников заснул у мачты с открытыми глазами, но тут чернобородый удостоил его вниманием:
— Кто ты? Если ты мужчина, то почему на тебе женская одежда и почему ты такой толстый? Может быть, ты евнух? Ты служишь у конунга с востока и стережёшь его жён?
— Я монах, — изрёк тут гордо отец Целестин, — там, где речь шла о чести Святой Матери-Церкви, он дрался как лев. — Я служу лишь Господу Богу и дал обет жить только по его законам и обет безбрачия. Эта одежда называется «ряса», и её носят все люди моего сословия. А кто ты?
— Понятно… Евнух, — констатировал Эльгар. — А откуда ты знаешь наш язык?
— Да не евнух я!! — возопил отец Целестин так, что викинг вздрогнул. — Тебе что, доказательства предъявить? Они у меня имеются!
— Нет, нет, не нужно, — поднял руку викинг, — но если ты мужчина, то почему же не дрался против нас?
— Бог запрещает нам убивать, — благочестиво отвечал монах, позабыв о том, чему научили его годы странствий.
— Какой бог? — не понял Эльгар. — Один? Фрейр? Тор? Или, может быть, — северянин хохотнул, — Локи?
— Единый Бог, Иисус, — ответствовал отец Целестин, поняв, что имеет дело с необразованным язычником. О Дева Мария! Попробуй обрати такого в христианство!
— Я впервые в этих местах, — вздохнул викинг. — А об этом боге, про которого ты сказал, кое-что слышал от франков и данов. Странный он какой-то. Убивать — нельзя, женщин — нельзя. Плохо. Но ты спросил, кто я такой. Я — Эльгар-ярл из Тронхейм-фьорда. Моя дружина согласилась идти на богатый город Рим, что лежит на берегах этого моря. Мы в походе уже год, до Рима не добрались, зато взяли много добычи с его кораблей и теперь возвращаемся к себе. Слушай же, служитель мирного бога, меня. Я могу выбросить тебя за борт, на корм рыбам, и сделаю это, если ты ничего не умеешь делать, а только ешь заработанный чужой кровью хлеб. Что ты умеешь?