— Колдун?! — переполошился монах. — А вдруг он… он… сделает что-нибудь скверное?
— При мне? — усмехнулся Локи. — Пусть попробует. И потом, не очень-то я верю в Силу его волшбы. Он же смертный…
— Твою-то сущность распознать силы хватило! — буркнул отец Целестин, но тут Гунтер дёрнул его за рукав, бросив коротко:
— Начинают!
Монах, ещё раз прокляв варварские обычаи, уставился на две коренастые фигуры на поле, надеясь, что Локи сдержит обещание и кровь не прольётся.
Противники осторожно кружили друг возле друга, и никто пока не решался на первый выпад, стараясь занять удобную позицию. Пускай солнце светит неярко да и вечер уж подходит, но лучше стоять спиной к светилу. Аудагос хорохорился, поигрывая мечом и подбадривая себя короткими вскрикиваниями, Торин же был спокоен, стоя на полусогнутых ногах, и только глаза его посверкивали сердито из-под бровей. Первый удар валла — стремительный и сильный — клинок конунга свёл на нет, отведя в сторону и вниз, и сразу же лезвие меча Торина сверкнуло в каком-то волоске от плеча Аудагоса, но задеть его не смогло — валл вовремя отклонился. Потом последовала череда коротких ударов железа о железо, но ни рикс, ни конунг не смогли пробить оборону противника и лишь ещё больше раззадорились. Бились на одних мечах, без щитов, и потому Торин взялся за рукоять клинка двумя руками, чтобы усилить мощь удара, в то время как Аудагос всё время держал левую руку у пояса, возле кинжала. Наконец, конунг отбил очередной выпад валла, и округлое оконечье его клинка скользнуло по правому предплечью Аудагоса, распоров кожу и ударив в золотой браслет в виде змеи на запястье. Рана ничуть не умерила пыл его соперника, и когда Аудагос со свирепым кличем повёл клинок снизу и попытался ударить в живот или по бедру, Торин чуть сдвинулся вправо, меч валла поразил пустоту, а левой кистью конунг перехватил руку Аудагоса за раненое запястье, невидимым глазу движением вывернул его так, что изукрашенный меч выпал из ладони военного вождя, и, ударив Аудагоса плашмя клинком по ребрам слева, завалил на землю, приставив меч к груди.
— Моя победа! — с шумом выдохнув, проговорил Торин. — Я не буду тебя убивать. Вставай!
Конунг протянул руку лежавшему у его ног Аудагосу и помог подняться. Только сейчас он заметил, что подбадривающие крики со стен крепости стихли, а седобородый друи смотрит на него так, словно перед ним кровный враг. Да и трое воинов-валлов выглядели обескураженно. Надо думать, Аудагос считался непобедимым бойцом.
— Ну слава Господу и Деве Марии! — прокричал бывший вне себя от радости отец Целестин, подбегая к Торину. — Ловко ты его!