"Только не надо паниковать", подумал Виктор, "надо еще разобраться, что тут к чему. В политике вещи редко своими именами называют. Вон, прибалты говорили, что демократию строят, а народ в Таллине отметелили. Не то они называют демократией, что мы думаем. Может и тут фашизмом назвали не совсем то, что я подумал, не германский нацизм. Вон, например, в Испании каудильо евреев так не уничтожал, как Гитлер. А где-то фашисты православных уничтожали, хоть этот факт сам по себе мало утешает…"
Автомобиль аккуратно переехал деревянный мостик через небольшую речку — новый, аккуратный, он просто казался декорацией из какого-то исторического фильма. Штабс-капитан похлопал шофера по плечу, чтобы тот притормозил.
— Думаю, самая пора отлить. Пока шоссе пустынно.
Виктор присоединился, воспользовавшись случаем. Мало ли, сколько еще ехать. Шоссе действительно было пустынно, так что не пришлось даже спускаться с насыпи.
"А еще Германия тут стратегический инвестор", — продолжал рассуждать Виктор, когда они вернулись в машину и продолжили путешествие. "Может, это специально так, как некоторые страны третьего мира делали? Объявляли, что идут по социалистическому пути, чтобы помощь у СССР попросить. А как помощь кончилась, сразу о социализме говорить перестали. Вон, вроде даже одно время Индия называлась Социалистическая Светская Республика Индия, а на самом деле как была, так и есть. Может и здесь — политический маневр такой? Да, главное — пока не паниковать."
— Вы не замечали, Виктор Сергеевич, — снова заговорил Ступин, — в такие дни в нашей скромной провинции царит какая-то особая аура? Светлая, умиротворяющая душу и проясняющая мозг? Никогда такого ощущения не было?
— Отчего же, — обрадовался повороту темы Виктор, — даже довольно часто было. Не зря же эти места поэты воспевали. Например, сочинения господина Тютчева…
— Тютчев! — с нажимом повторил Ступин, — вот кто, пожалуй, приблизился больше всех к разгадке этой тайны. Не просто поэт, а философ, политик, человек, соединивший тонкость чувств и глубокую аналитическую логику. Не понимаете, к чему я клоню?
— Нет, — ответил Виктор, на всякий случай готовясь к какому-то подвоху или провокации.
— Возьмем хотя бы одну строку — "И ропщет мыслящий тростник". Загадка, шифр, а ответ — гениальная догадка о связи человека с высшим знанием, которым проникнута природа, растения. И таких намеков, шифров у него по многим стихам. Легенды об Ойкумене, о Шамбале… Убежден, что нашу Шамбалу надо искать здесь, на Брянщине. А легенды о богатырях? Как на них смотреть? Как на вымысел, преувеличение, или на дошедшие нас языческие предания о расе сверхлюдей?