Зашел в дом, ко мне тут же бросился морпех, с докладом. Да неужто?... Цельного шпиона поймали? ... И что он говорит? ... Не может быть! ... Вот так вот, просто проходя мимо? ... ну, давайте его сюда.
Шпион сидел напротив, голый, до исподних штанов. Мое требование, раздеть татя, перед тем, как буду с ним говорить, несколько всех шокировало. Ничего, еще и не такое увидите.
Сидящий на лавке, между двумя стоящими сзади морпехами, мужичок - заливался соловьем. Говорил, ожидаемо, на русском, обвинял и возмущался. Его слова были мне не интересны, слушал только краем сознания. Сам мысленно прокачивал этого деятеля.
Сухая, жилистая фигура, хорошо раскачены плечевые мышцы, но слишком тонкая кисть, нож? Может быть, для тяжелой шпаги кисти слабоваты. Сидит, сутулясь, но такая поза для него не характерна, переигрывает, значит не внедренец а боевик. Следит только за мной, видимо, уверен, что оба морпеха ему не помешают, останавливает только мой взведенный пистолет. Говорит без пауз и перерывов, ждет, что мы расслабимся? Тогда ему уже пора идти на прорыв, столько времени говорить - он же все силы потеряет.
Понятно, ничего он не расскажет. Пока. Плавно встал, шагнул к болезному.
Все же он боевик слабый, что же он только мою руку с оружием контролировал, у меня их две, вообще то.
Просил морпехов отнести обмякшее тело в ледник, тот который пустой. Оставить там, и у дверей поставить двух человек. С пленным не разговаривать, как очнется, звать меня.
Аккуратно поковырялся в вещах. Абсолютно ничего не обычного. Только правый рукав засален существенно больше левого.
Собрал морпехов, велел облазить все чердаки и заглянуть во все щели, искать ружье, скорее всего, кавалерийское, короткое, и сумку. Некогда мне кроссворды разгадывать, откуда он стрелять должен был, народу много, пусть все обыщут, вдруг напарника найдут.
У меня более важные дела есть, надо письма в Вавчуг писать, для завода, Осипа, Глеба и так далее. Надо деньги отправить, и главное, что бы они дошли. Сколько дать еще времени, на сбор монастырских людей, понятия не имею, но через неделю, максимум десять дней надо выдвигаться к Туле, а от нее к Воронежу.
От сочинения многостраничного письма, меня оторвали уже на шестой странице, наш боевик оклемался. Наивные, оклемался он давным-давно, просто продумывал линию поведения. Или это снова паранойя?
Вышел послушать вопли на тему "Да что же это такое делается, люди добрые".
Вышел спокойно. Бегающее по чердакам стадо морпехов спугнет любую лежку. А из соседних домов стрелять не удобно, да и не могу всю жизнь прятаться.