Целостная двойственность соединяет Внешнее и Внутреннее, Левое и Правое, Верх и Низ, Прошлое и Будущее, поэтому она располагается в Золотой Середине, в Сердце. Теперь вам понятно, почему Россия — это Сердце?
Россия, русские, россы, русский язык естественным образом несут в себе целостную двойственность. Читайте в своем сердце.
Поэтому мы можем легко и естественно научить такому образу жизни других. Без борьбы и насилия. Читайте в нашем сердце.
Заключение
Как-то я посетил семинар под названием «Жизнь и смерть», который проводила одна моя хорошая знакомая, итальянка по национальности и дзэнка по духу. Кстати, в своих книгах я то и дело упоминаю, что посещал какие-то семинары. У вас может создаться впечатление, что я делаю это довольно часто. Пусть вас не вводят в заблуждение такие мысли. Я посещаю семинары очень и очень редко - раз в два-три года в лучшем случае и только тогда, когда внутри меня созреет нечто, готовое выйти наружу. К каждому семинару я подготавливаю себя, следуя собственным циклам и внутреннему состоянию.
Так вот, я посетил семинар под названием «Жизнь и смерть». На этом семинаре со мной произошло много интересных вещей, и об одной из них я хочу вам рассказать.
На полу лежит женщина, накрытая белой простыней и изображающая умершую. Вокруг стоят цветы и горят свечи. Играет траурная музыка. Я просто сижу и наблюдаю за этой сценой. Каким-то образом мое внимание переключается на себя, я гляжу в себя. Откуда-то я знаю, что кто-то во мне умер — давно, когда мне было примерно три года. Этот кто-то очень живой, по сути дела сама жизнь, и он умер. И с тех пор я стараюсь оживить его. Все эти годы, начиная с самого детства, я делаю все, чтобы вернуть его к жизни: читаю умные книги, изучаю и занимаюсь йогой, боевыми искусствами, овладеваю всевозможными системами оздоровления, занимаюсь спортом, медитирую и т.д., и т.п.
Когда я смотрю в себя и вижу, что кто-то во мне умер, звучащая в зале музыка меняется, в ней появляется голос плакальщицы. Вопли, которые она издает, громкие, жалобные и рвущие душу. Я продолжаю сидеть и смотреть, ничего не предпринимая. Я вижу, что всю свою жизнь посвятил оживлению того, кто умер во мне. Голос плакальщицы усиливается, ее вопли становятся все громче. Постепенно на моих глазах они превращаются в нечто гротескное, но я еще не осознаю это полностью и продолжаю сидеть в своих переживаниях.
Она продолжает кричать. Гротеск и насмешка звучат все сильнее. И тут что-то во мне переворачивается, и я вижу, что та часть, которую я считал умершей и которую старался вернуть к жизни больше сорока лет, на самом деле жива, очень даже жива, полна жизни и радости. А та часть меня, которая была якобы жива и всю жизнь старалась оживить первую часть, по своей сути оказывается мертвой. В этот самый момент вопли плакальщицы сливаются с мертвой частью, которая всю жизнь считала себя живой, и уже эта мертвая часть меня орет и стенает над той частью меня, которая живая и которую она считает мертвой.