Привокзальная площадь гудела — истинный муравейник. Всякий люд здесь мельтешил: женщины с детьми на руках, ребятишки самых разных калибров, но одинаково тощие, бледные, мужики с узлами да котомками и военные — их больше всего было.
Емельян нырнул в толпу и облегченно вздохнул. Куда-то улетучился страх, который неотступно гнался за ним, окончательно исчезли из головы и сарай, и допросы. Все прошлое вытеснила новая забота: как уехать?
И эта проблема решилась неожиданно быстро сама собой: толкнулся на перрон — и прямиком к вагонам-теплушкам, у которых толпились бойцы.
— Куревом богат? — Усольцев вплотную подошел к бойцу с белесыми усами.
— Ну, имеется махра, — ответил тот и в упор посмотрел на Емельяна.
— Моршанская?
— Она самая, — боец снова пристально взглянул на Усольцева. — Ты, брат, здорово помят... И гимнастерку будто корова жевала...
Только сейчас Емельян понял, что вид-то у него и в самом деле сомнительный: гимнастерка, хотя и залатана, но все равно видно, что разодрана. И решил он шуткой-небылицей отделаться:
— Двуногая телка полоснула, отпускать не хотела.
— Сильна баба, — улыбнулся боец. — Держи махру, проказник...
— А едем-то куда? — спросил Усольцев, скручивая цигарку.
— В рай, брат, несемся. Разве не знаешь? А ты-то сам откуда утек и куда собрался?
— В тот самый рай — куда и вся наша братия.
— Значит, по пути...
По платформе прокатилась зычная команда: «По вагонам!» Усатый боец подтянул Усольцева за руку.
Вскочил Усольцев в вагон-теплушку и сразу почувствовал себя неуютно. Кто он здесь? Чужак. Все вон устраиваются на свои места, расстилают на соломе шинели, под головы кладут вещмешки, а у него — ничегошеньки нет...
— Эй, проказник, — вдруг услышал Емельян знакомый голос, — седай-ка рядом, покалякаем про рай.
— Это можно, — и Усольцев примостился на краешке шинели, которую расстелил его новый знакомый.
— Ну как, удобно?
— По-райски! — ответил Усольцев и, повернувшись лицом к соседу, тихо сказал: — Не ваш я... Из другой части... Свою потерял...
— Как потерял? — тоже шепотом спросил боец.
— Долго сказывать... Буду с вами... Мне на фронт надо...
— А ты там еще не бывал?
— С первого дня на передке, — ответил Усольцев и, подняв до подбородка гимнастерку вместе с рубахой, показал грудь.
— Ого-го! — удивился боец.
— Фрицева металлургия во мне уже побывала... Отомстить надо!
— Надо... Надо, — скороговоркой пробормотал боец.
— Укажи мне твоего командира, — попросил соседа Усольцев. — Представиться должен.
— Отделенного или взводного? Нет, лучше ротного, он фронтовик, человек с понятием.