— И кого это нелегкая принесла в такую рань? — шептал дед.
— Батя, я это, — раздалось за окном.
— Михасек, сыночек, — обрадовался дед Рыгор, — заходь, родненький...
Щелкнул дверной засов, и порог перешагнул рослый, широкоплечий мужчина с чемоданом.
— О, да у тебя, батя, гости, — сказал вошедший и поставил чемодан.
— Верно, сынок, гости... Свои люди... Беглец из плена, красноармеец, Емельяном зовут... Ну, а девчушка тоже беглянка... Бабку Анюту знаешь ведь... Ейная внучонка.
— Никак, Дарьина дочка?
— Верно, дочка Дарьи, — подтвердил дед.
— Вы мою маму знаете? — спросила Олеся.
— Мы с твоей мамой в одном классе учились...
— Вы ее не видели? — забеспокоилась Олеся.
— Давно не видел... Она разве в Поречье?
— Мы у бабушки гостили... с мамой...
В разговор встрял дед Рыгор.
— Откуда пришел, сынок?
— Из Поречья.
— Как там?.. Стреляют супостаты...
— Потом расскажу. Сначала дело, — сказал Михась, подойдя к нарам, где сидел Емельян, и, показав пальцем на автомат, спросил: — Немецкий?
Только сейчас Емельян увидел лицо Михася, освещенное неярким светом керосиновой лампы, которую зажег дед Рыгор. В сыне угадывались черты отца — такой же большелобый и тонконосый.
— Ихний, — скупо, будто нехотя, ответил Емельян.
Такой ответ не устраивал деда Рыгора, ему хотелось, чтобы его сын Михась сразу понял, что Емельян человек надежный и что лишь по этой причине он принят на постой. Поэтому дед посчитал нужным сказать:
— Он супостата, туды его, скалкой пришиб... Чего не сказываешь, Емельян?
— Было такое, — улыбнулся Емельян.
— Вот вишь, сынок, было, — весело проговорил дед.
— Ясно, — произнес Михась и, протянув руку, поздоровался с Емельяном.
— Про Емельяна мне все ясно, — не успокаивался дед, — а кто ты нонче такой — неясно... Детей не учишь. Воевать не воюешь... Давай докладай!
— Живешь в лесу, батя, а все-то ты знаешь...
— Сердце мое старое неспокойно. По ночам все думаю: к кому пристроился мой Михась? По каким путям-дорогам ходит? Ну скажи!
— Успокойся, отец, я с теми, кто ворога бьет.
— Бог тебе в помощь, сынок!
Емельян, сидя на лавке рядом с Михасем, придвинулся к нему поближе и спросил напрямую:
— Подпольщик или в партизанах?
— Выполняю задание райкома партии.
— Не спрашиваю, какое, но скажи: есть тут поблизости партизаны?
— К ним задумал? — Михась посмотрел прямо в глаза Емельяну.
— Воевать мне надо, бить фашиста... Понял?
— Понял и вижу, кто ты есть... Помогу тебе. Слово коммуниста. А пока подлечись у бати и будь готов к передислокации.
— Добро! — сказал Емельян и кивнул в сторону сидевшей у печки Олеси: как, мол, быть с ней?