— А нельзя ли ее взводом именовать? — задал вопрос Усольцев.
— Взводом? Мы об этом думали. Укрепимся, скомплектуемся, пополнимся как следует и тогда перейдем на войсковую структуру.
А пока Усольцев оставался рядовым в разведгруппе и получил первое боевое, как определил сам Петреня, задание, суть которого состояла в следующем: надо выйти и установить контакт с действующим по соседству, в районе Залужья, отрядом «Мститель».
— Нам очень важен этот контакт, — наставлял командир Усольцева. — Действовать против оккупантов надо сообща, согласованно. Надеюсь, вы это понимаете?
— Вполне, — был ответ Усольцева.
Емельян отправился в дорогу с уже знакомым ему человеком — Ермолаем, тем самым возчиком, который доставил его в партизанский лагерь. Ермолай хорошо знал округу, за свою жизнь исходил все окрестные леса и села, мог с закрытыми глазами выйти на любой хутор. Такой напарник, свободно ориентирующийся на петлявых дорогах и тропах, устраивал Усольцева. Теперь он не опасался, что собьется с пути, заблудится. Командир сказал: «Ермолай хоть куда выведет...» Вот только хромота Ермолая не нравилась Емельяну, боялся, что далеко не наковыляет.
— Что с ногой-то? — спросил он напрямую Ермолая.
— Давнее дело... Воротами пришибло. Ну и покалечило... Да ты не беспокойся, она у меня што здорова...
— Вы уж извините, что спросил.
— Не стоит извиняться. Теперича я спытаю. Можно?
— Отчего же нельзя? Спрашивайте.
— Это правду кажуть, что ты, Емельяша, один всех германцев в Поречье под корень?
— Кто это кажет?
— Усе в отряде.
— Правда, шила в мешке не утаишь, — пословицей ответил Емельян.
— Так оно, — поддержал Ермолай и тоже пословицу припомнил: — Правда прямо идет, с нею не разминешься.
— Вот и договорились, — поставил точку Емельян и, указав на винтовку, висевшую за спиной у Ермолая, спросил: — Стрелять доводилось?
— Разок пульнул?
— По воробьям, что ли?
— Не, по ероплану.
— Не шутите?
— Шутил Мартын, да свалился под тын, — снова Ермолай пустил в ход пословицу. — А про ероплан я правду кажу. Летел германский над лесом, ну я и жахнул.
— Бац — и в сумку!
— Он кукиш мне показал.
Оба рассмеялись.
— Шутки шутками, но я не любопытства ради поинтересовался вашей стрельбой. Надо быть готовыми и огонь открыть.
— Коль надо, — твердо произнес Ермолай, — вдарим!..
Пока шли лесом, вели разговоры, жизнь былую вспоминали. Ермолаю уж больно понравились Емельяновы речи про Урал, про Хозяйку Медной горы да Данилу-мастера. Потом и он разоткровенничался. Сиротливая у него жизнь — один-одинешенек. В молодости, когда цел и невредим был, в красавицу фельдшерицу влюбился. Городская она, в Поречье после ученья приехала. Гордая такая, стройная, коротко стриженная. Увидел ее Ермолай и сердцем прикипел, а она — ноль внимания. За учителя замуж вышла.