— Что вы, герр хауптман, на таком морозе глоток шнапса — одно спасение!
— Стакана не имеем, можете прямо из горлышка. — Кулешевский протянул патрульным бутылку.
Один солидно глотнул — аж съежился, и второй проделал ту же операцию.
— Спасибо! — сказал второй и протянул Кулешевскому бутылку. — Тут еще осталось.
— Не надо. Возьмите себе.
Усольцев будто немой замычал, показывая на зуб. Солдат понял: мол, болит, надо шнапсом сполоснуть, и протянул бутылку. Усольцев набрал чуть-чуть самогона в рот и снова отдал патрульному бутылку.
Солдаты, кажется, захмелели. Стали наперебой рассказывать о празднике в казино, о шнапсе, который там льется рекой.
— И вам советуем туда пойти, — уговаривали патрульные. — Отогреетесь...
— Это далеко? — спросил Кулешевский.
— Нет, совсем близко, — сказал один из солдат.
— Мы проводим их, Ганс, — предложил второй.
— Правильно, Курт!
По дороге попался еще патруль, но у этого не останавливались: Ганс и Курт сообщили своим друзьям-патрульным, что сопровождают гостей на праздник. А у самого казино часовой, стоявший у входных дверей, обращаясь к Курту, воскликнул:
— О, земляк, кого привел?
— Самых дорогих гостей! — во весь голос вопил опьяневший Курт. — Они прибыли по приглашению самого господина оберста.
«Ну и плетет...» — подумал Кулешевский. А часовой, распахнув дверь, жестом указал гостям куда пройти.
— А второй чего за щеку держится? — услышал Кулешевский вопрос часового.
— Зуб у него гнилой, — ответил Курт.
— Там водятся птички, которые умеют заговаривать зубы, — расхохотался часовой, а с ним и Курт с Гансом.
Казино бурлило, неистовствовало, грохотало. Такого бедлама Емельян не представлял себе. Одни кричали: «Хох!», другие орали: «Хайль!». Девицы-певички, повизгивая и хохоча, с легкостью бабочек порхали по коленям разгулявшихся господ офицеров. Оркестр — скрипка, кларнет, аккордеон и барабан — пьяно играл бравурный мотив.
И никто не обратил внимания на вошедших. Только девушка-официантка, легко подхватив обоих под руки, повела на свободные места за столом. Это была Мальвина. Усольцев узнал ее, хотя никогда не видел. С Яной — одно лицо. Только старше и взгляд строже да ростом выше Яны. Емельян посмотрел ей в глаза и разглядел в них таившиеся радость и надежду. Мальвина рада была, что наконец-то они пришли, значит, ничего плохого не случилось. Вот они здесь, и от этого ей очень легко стало. Емельян улыбнулся ей. Она ответила ему тем же. А портфель уже стоял под столом. Усольцев чуть-чуть подвинул его ногой вперед. Кулешевский держал еще свой при себе, рядом. И вдруг Денис ощутил на своем плече чью-то руку. Обернулся и увидел позади себя офицера-эсэсовца с расстегнутым воротом. Незаметно под столом толкнул ногой Усольцева. Емельян опустил руку в карман, обхватив лимонку. Эсэсовец пьяно рявкнул: