Является ли такое восприятие жизни чем-то естественным, обычным, вытекающим из реальности? Нет, ни в коем случае. Я тоже «жил во дворе». Более того, рос без отца, а мать уходила на работу в 7 часов утра и приходила с работы поздно вечером. Почти все время после школы я проводил во дворе. Каков же был двор, реальность его быта? В конце 40-х и начале 50-х годов наши дворы были намного беднее, чем в 60-е годы. За узкой линией домов, выходящих на большую улицу, начинался массив бараков и деревянных домов с деревянными уборными. Хулиганство во дворах и подворотнях было намного более жестким, чем в 60-е годы, воровство и поножовщина были перед глазами. Дети гибли и калечились по неосторожности — падали с лесов на стройке, устраивали неудачные взрывы, выскакивали сломя голову под машины. Но никому тогда и в голову не могло прийти, что это было «все равно что жить в джунглях». Мы жили трудно, но мы жили в нашем родном обществе и родном государстве. И мы это состояние родного ощущали как счастье. Мы о нем не думали, но мы его ощущали.
В. В. Путин вспоминает о себе и своих сверстниках: «Мы не были хулиганами… Конечно же, на „задворках“ кто-то из них, криминальных, болтался. Но к нам они никакого отношения не имели. Как и мы к ним» (с. 29).
Я жил подростком в 50-е годы в большом московском дворе. Мы тоже не были хулиганами, но мы не были изолированы от хулиганов и воров. Мы их знали и с ними общались, этого просто невозможно было избежать. Мы видели, как их после какой-то драки с убийством «брала» милиция. Мы встречались с родителями тех, кто попал в тюрьму, видели их слезы. Сейчас я пишу это и вспоминаю лица и некоторые имена этих «криминальных» из нашего и близких дворов. Это не были обитатели «джунглей»! Это были молодые люди нашего народа и нашей культуры — русские, татары, евреи. Они были искалечены сиротством, пьянством или тюрьмой родителей, личной судьбой, темными связями. Это была больная, опасная, страдающая часть нашего народа, но именно нашего, так мы их воспринимали. Даже их, а что уж говорить о большинстве, о тех, кто не принадлежал к шайкам.
Надо зафиксировать этот факт — что-то сломалось в мироощущении детей и подростков именно за эти 13 лет! Ведь это сдвиг фундаментальный. Увидеть в отношениях дворовых сверстников «жизнь джунглей» — значит перейти к совершенно иному представлению о человеке, иной «антропологической модели» по сравнению с той, что была принята в моем поколении.
Пожалуй, многие скажут: ну подумаешь, назвал человек двор джунглями ведь это всего-навсего метафора! Да, метафора, слово — но ведь «мы рабы слов»! Метафоры — главный продукт идеологии, это очки, через которые мы смотрим на мир и воспринимаем его.