— Стефан!
Брату достаточно было только взглянуть на нее, чтобы понять в чем дело.
— Только не это! Урджин, помоги мне, помоги! Положи ее на землю и держи, что есть силы.
— Что с ней?
— Она скачкообразно теряет энергию. Кто-то закрепил на ней "дыру".
— Что?
— Держи ее.
Стэфан наклонился над телом сестры и положил руки ей на голову. Его лицо было таким напряженным в этот момент, будто недюжинная сила ему требуется для чего-то. Вдруг Эста изогнулась под руками Урджина.
— Держи руки, — закричал Стэфан.
Девушка открыла испуганные глаза и попыталась вырваться, но мужчины были сильнее.
— Эста, ты знаешь, что должна делать! Лежи смирно. Иначе будет еще больнее.
Она не понимала, что брат говорит ей. Голова раскалывалась, словно в нее вбивали кол, а суставы скручивало, будто кто-то выламывал их. Толчок — и боль усилилась настолько, что терпеть ее стало невозможно. Эста закричала, что было силы. Слезы прыснули из глаз и ручьями потекли по щекам. Еще толчок. И снова. Она кричала, но облегчение все не приходило. Наконец, силы совсем покинули ее. И последнее, что она видела — это полуденное пасмурное небо красивых суровых глаз.
— Эста, проснись. Ну, давай же, Эста.
Знакомый голос доносился откуда-то издалека. Эсте не хотелось шевелиться, однако он не отставал.
— Малыш, давай, открывай глазки. Уже утро и пора вставать.
Эста подскочила, будто ошпаренная.
— Утро? Какое утро?
Урджин сидел на краю ее кровати, держа ее за руку.
— Ты проспала весь день и всю ночь. Теперь утро и пора вставать.
— Прием сегодня?
— Да. В шесть.
Эста откинулась на подушки и только теперь поняла, что лежит перед ним в роскошной шелковой ночной рубашке, под которой явно нет белья. Она одернула свою руку и натянула одеяло до подбородка.
Урджина такое поведение рассмешило.
— Что со мной произошло?
— Стэфан сказал, что на тебе закрепили "дыру". Она, мол, постепенно расширялась, создавая утечку твоей жизненной энергии, пока, наконец, мы это не заметили.
— Он замкнул цикл?
— Да, — вздохнул Урджин.
— Мне очень жаль, что тебе пришлось при этом присутствовать. Зрелище, обычно, неприятное.
— Не говори так. С тобой все впорядке, и это самое главное. Меня больше волнует то, что кто-то действительно покушался на тебя.
— И ты туда же.
— Малыш, глупо все отрицать. Эти ваши олманские "штучки" знаете только вы, да и действуют они только на вас.
— "Малыш"? — переспросила Эста.
— Извини, но мне такое обращение по душе.
— Кто меня переодел?
— Сафелия, мама и несколько помощниц.
— Это не моя ночная рубашка.
— У Сафелии этого добра хватает. Целый склад абсолютно нового белья.