Но Мади не слушала его.
— Это мужская перчатка… перчатка на правую руку…
Внезапно выражение ее лица изменилось.
— Посмотрите! Вы ничего не заметили? У нее же всего четыре пальца!
Мади аккуратно разложила перчатку на столе, мы склонились над ней. Действительно, у перчатки было четыре пальца; пятый, указательный, был срезан почти до основания, и дыра старательно зашита. Значит, на руке хозяина этой перчатки не хватало указательного пальца. Вот это открытие!
— Ух ты! — воскликнул Стриженый, подбрасывая в воздух свой берет. — Ну и молодец Мади! А мы-то смотрели и ничего не заметили. Уверен, эта перчатка с четырьмя пальцами нам еще очень пригодится!
МАГАЗИН «ГАЗЕТЫ — СИГАРЕТЫ»
У перчатки было всего четыре пальца! Мы тут же решили, что напали на след преступника. Но потом сообразили, что в таком большом городе, как Лион, наверняка немало людей с ампутированным указательным пальцем… а если даже такой человек всего один, то как отыскать его среди множества других людей?
Время шло, а Лулу все еще лежал в больнице. Его рана заживала медленно, настроение же и вовсе не улучшалось. Он выглядел подавленным, постоянно тревожно озирался, его беспрестанно мучили ночные кошмары.
Мы навещали его, однако старались приходить по одному: завидев нашу команду в полном составе, дежурный санитар неодобрительно ворчал. Лулу всегда был рад нас видеть. Он рассказывал нам о своей семье, о братьях и сестрах. Мы узнали, что он живет рядом с улицей Алуэтт, в старом доме, который скоро пойдет на снос, так же как и мой. Сапожник научил его играть в домино, и мы сыграли немало партий. Иногда, когда нам казалось, что он забыл о своих страхах, мы снова пытались расспросить его, что же случилось в тот день, когда он попал в больницу. Но едва ему напоминали об этом, как он хмурился и начинал прощаться. При этом он по нескольку раз повторял нам:
— Пожалуйста, только никому не говорите; если «они» об этом узнают, «они» мне отомстят.
За это время Мади смогла навестить его только один раз. Ей еще было трудно подниматься по крутым городским улицам, она быстро уставала. Однако Мади мальчик доверял больше всех. Именно ей он сообщил, что в комнате неизвестных горел яркий электрический свет. А еще он вспомнил, что у одного из них был очень противный голос, совершенно гадкий.
И вот во вторник Мади опять отправилась в больницу. Вернулась она оттуда совершенно потрясенная.
— Я вышла из палаты, — сбивчиво начала она, — как вдруг меня окликнула сиделка Лулу. «Я заметила, что с тобой он разговаривает охотней всего. Может быть, ты знаешь, почему по ночам его мучают кошмары?» Вот ужас, я так растерялась от такого вопроса! Я покраснела, и чуть было не рассказала. К счастью, вовремя опомнилась. Не вдаваясь в подробности, я ответила, что после падения Лулу все время снится, как за ним кто-то следит, кто-то гонится, и убедить его, что это только сон, совершенно невозможно. Тогда сиделка сказала, что врачи серьезно опасаются не столько за ногу Лулу, сколько за состояние его психики. «Он отказывается есть, а когда его уговаривают, заявляет, что не хочет выздоравливать и возвращаться домой», — завершила она.