Это известие потрясло нас. Мы привязались к Лулу, изо всех сил хотели ему помочь, но не знали как. Только в одном мы были уверены: если нам удастся раскрыть загадку подвала и двоих незнакомцев, то мальчик успокоится и быстро поправится.
Так, может, нам все же обратиться в полицию или для начала сообщить обо всем его матери или врачам в больнице? Но Мади энергично запротестовала.
— Нет! Пока мы ничего толком не знаем, не следует выдавать его тайну. Все, что мы можем сделать, это приходить к нему почаще и стараться отвлекать его от мрачных мыслей.
Наконец мы решили, что пора вновь наведаться на улицу Алуэтт. Разумеется, мы ни на что особенное не надеялись, просто всем хотелось хоть что-нибудь сделать для Лулу.
Поход был назначен на следующий четверг, однако если в прошлый раз мы вышли сразу после обеда, то теперь, зная дорогу, мы решили дождаться темноты, чтобы остаться незамеченными. К сожалению, Сапожник и на этот раз не смог пойти с нами. После трех недель, проведенных в помещении — сначала в больнице, а потом дома, — он в воскресенье первый раз вышел погулять и сразу подхватил сильный насморк. Теперь он кашлял, и мать уложила его в постель.
— О, как мне не везет! — стенал он, картинно дергая себя за вихры. — Не хватало еще, чтобы вы подумали, что я трус! Когда пойдете обратно, сразу сворачивайте ко мне, жду вас с нетерпением.
Ни он сам, ни уж тем более мы даже не подозревали, какую службу сослужит нам насморк Сапожника.
В этот день было холодно, пожалуй, даже слишком холодно. Иней, покрывавший все вокруг, растаял, и воздух был пропитан холодной влагой, отчего одежда моментально отсыревала; это была настоящая лионская зима, совершенно непохожая на зиму в Провансе.
Около пяти часов, когда густые сумерки окутали улицы, мы покинули нашу «пещеру» возле лестницы Пиратов. На всякий случай я сунул в карман четырехпалую перчатку, найденную Кафи.
Когда мы добрались до улицы Алуэтт, уже зажглись уличные фонари. Мы не собирались задерживаться в подвале, мы просто хотели посмотреть, не побывал ли там кто-нибудь со времени нашего последнего посещения. Гий снова вызвался покараулить. Из-за холода он не стал, как в прошлый раз, сидеть на ступеньках, а принялся расхаживать взад и вперед возле окна.
Мы влезли в подвал. Там ничего не изменилось. Гора ящиков высилась на прежнем месте. Дверь во второй комнате была по-прежнему заперта на ключ. По углам ее пауки успели сплести паутину — свидетельство того, что после нашего прихода ее никто не открывал.
Когда мы выбрались на улицу, Гий, высоко подняв воротник пальто, вприпрыжку прогуливался перед подвалом. В этот раз он не видел никаких мальчишек, только какая-то старушка любезно спросила его, не ищет ли он кого-нибудь и не требуется ли ему помощь.