— Эй, новенький! Костров! — окликнул его кто-то из них, видимо, с трудом припомнив Костину фамилию.
Костя остановился и обернулся.
— Поди сюда, — позвал его Юрка Ребров. — Ну иди, не бойся.
— Да я и не боюсь, — Костя подошел к старшеклассникам. Бояться действительно было нечего, ничего похожего на дедовщину в лицее не наблюдалось. Скорее, наоборот, все лицеисты чувствовали опеку старших товарищей. Ребята были не злые, хорошие.
— Слышь, Костров, как тебя звать? — задал вопрос Тима Зайцев.
— Костя.
— Чего там у вас в классе с Дикобразом случилось?
— С Кактусом? — переспросил для чего-то Костя, хотя прекрасно знал, что многие зовут Митю Ежова Дикобразом.
— Ну, с Кактусом, — согласился Зайцев.
— Это для вас он Кактус, а для нас Дикобраз, — пояснил Ребров и засмеялся.
— Не знаю. Пропал. В школу не ходит, — ответил Костя.
— А с твоим отцом, Виктором Викторовичем, он что, ругался? — опять спросил Зайцев.
Костя пожал плечами. На самом деле ругался. Но, на взгляд Кости, не больше чем с другими. Кактус — он и есть Кактус.
— Ну, так ругался? — повторил Зайцев.
— Ругался, но как со всеми.
— А я слышал, Кактус убить грозился Виктора Викторовича, — вмешался Егор.
— Как убить? — не понял Костя.
— А что, скажешь нет? — спросил Егор. — Мне рассказывали.
— Да он один раз только. Фигню сказал какую-то. Никто ему не поверил…
Костя понял, о чем его спрашивали старшеклассники. Про тот случай, который произошел на прошлой неделе, когда отец поставил Глобусу «два» за невыполненное домашнее задание. Тогда Митька развалился на стуле, стал насвистывать, непрерывно бросал реплики, задевающие всех, даже ногу на стол пробовал положить, но ему так неудобно было сидеть. Отец, конечно, сделал ему замечание. А когда Глобус стал отбрехиваться, разозлился и сказал, что сейчас отведет его к директору. А Глобусу только и нужно было разозлить отца, он тогда и еще подбавил. «А вы знаете, Виктор Викторович, — сказал он, — что мой папа может вас убить?» В классе наступила тогда мертвая тишина. Только отец вдруг заулыбался и ответил: «С чем я тебя и поздравляю». С чем — это понял один Глобус, потому что совсем разозлился. И ничего не ответил. Весь подобрался, лицо его стало совсем серым, он сел сгорбившись и весь остаток урока демонстративно молчал и смотрел в окно.
— Значит, все-таки что-то было? — настаивал Егор.
— Ну, ерунда это, — промямлил Костя и добавил: — Глобус есть Глобус.
— Какой Глобус? — удивился за всех Тима Зайцев.
— А это я его так называю. Бритый Кактус — лысый Глобус.
Старшеклассники засмеялись. А Юрка аж заикал от удовольствия.