Костя действительно не соображал, что делает. Вернее, он делал все неправильно, не по-сталкеровски, словно надеялся на чужую волю. А надеяться на нее нельзя было ни в коем случае. Чужая воля в данном случае была ловушкой.
Зря согласился на командировку, думал он. Сидел бы сейчас в офисе, пил кофе и болтал бы со Светкой-напарницей. Поглядывал бы на ее ноги, а она стеснялась бы. Он вспомнил всех своих убитых сотрудников, но так, словно убили их давным-давно, в другой жизни, и смерть их его не касалась никоим боком. Может, я действительно живу другой жизнью и эти сталкеры из нее. Он вспомнил стелу на Воробьиных горах с именами русских сталкеров. Сколько их было? Молодых, ушедших в рассвете сил. Никто ведь не думал умирать. А войск сколько положили в Тунгусской зоне? Не меряно. Ну отстояли Зону. А что с ней теперь делать? Таскать новые технологии, которые бы подходили для земных условий? Немного таких нашли, ну кроме «планшетника», пожалуй. «Планшетник» стал единственным русским достижением. Хотя и этого достаточно – на Марсе закрепились. Станцию строят, однако, самостоятельно, без америкосов. Тоже рывок. На Луне копошатся, но это, считай, пройденный этап.
– В метафизику играет, – со знанием дела сказал Калита. – Я таких мальчиков видел. Столичная штучка. В голове у них опилки, а не мозги. Помнишь, были у нас такие из Перми, из Одессы? Воображают, что они могут разговаривать с ней. Сейчас уговаривать будет. Гляди, гляди.
– Все! – Дубасов закрыл глаза.
Хорошо, что я в шлеме и мою слабость никто не видит, подумал он. И вообще, надо быть проще, надо помнить, что жизнь коротка до безобразия. То что я согласился идти с Калитой, никак не украшает меня. Хотя вначале он был совсем другим: большим, сильным и очень добрым. Они умирали в одном госпитале, в одной палате: он – спасатель из Изюма, облученный радиацией, и Калита – заглянувший в Дыру. И вдруг, как по мановению волшебной палочки, выжили. Калита увидел в этом знак и положил свою жизнь на разгадывание тайны Дыры. А я просто помогаю ему, думал Дубасов. Только вот я не заметил, когда он стал равнодушным и жестоким.
Костя сделал шаг и остановился. Теперь он видел весь мост – от начала до конца. На противоположном его краю действительно что-то то ли сидело, то ли зависло над перилами, словно повторяя их очертания – словно снег – не то серый, не то черный. Если смотреть вдоль – черный, а если чуть сверху – серый. Интересно, подумал он и ступил на мост.
– Куда-а-а?! – вырвался у Калиты стон.
Но даже если бы он сделал громкость своего шлема на полную мощность, Костя его не услышал бы, потому что скрылся за поворотом дороги и лес закрыл его. Некоторое время была видна его фигура, мелькающая за деревьями.