***
Костя с Бараско видели, как погиб Леонид Куоркис. Они как раз вышли на опушку, и здесь Бараско взял да бросил первую гайку. А на немой вопрос Кости, почему именно здесь, туманно объяснил:
– Я не знаю, я просто чувствую.
Потянув за собой кусок серой бечевки, гайка благополучно перелетела через невысокий куст. Костя пошел за гайкой, однако именно куст показался ему непреодолимым и он решил обойти его снизу по склону.
– Стой! – крикнул Бараско.
Костя застыл и даже присел от неожиданности. Бараско подбежал шаг в шаг.
– Смотри! – Бараско показал на склон.
– Ничего не вижу, – признался Костя.
– А сухие ромашки на бугре?
– Вижу.
– Я не знаю, как вы это называете. Мы – «проплешиной» или «ямой».
– Какая же это «яма»? – удивился Костя.
Костя хотел признаться, что он новенький, что многого не понимает, но вовремя прикусил язык. Не надо, чтобы кто-то догадывался о моей скромной квалификации сталкера, подумал он. И решил послушать умного человека, ведь везет не только дуракам.
– Обычно температура такой «проплешины» выше, чем окружающей травы. Этого бывает достаточно, чтобы там поселилась ловушка.
– Любая? – спросил Костя, с любопытством наблюдая за «проплешиной».
– Иногда под тонким слоем почвы живет «ведьмин студень», иногда «аттракт».
– А чем они отличаются?
– В «студне» кости становятся мягкими, как пластилин на солнце, и человек живет не больше пяти минут. Я знаю одного сталкера, который коснулся «студня» всего лишь мизинцем левой руки, но зато вовремя успел отрубить себе кисть. Он так ее и таскал на груди, потому что она не разлагалась и даже не высыхала, а стала мягкой, как гуттаперч. А «аттракт» действует, как горячая песочная яма. Разогревается мгновенно, как микроволновка. Человек варится в собственном соку. Понял?
– Понял.
Откуда он знает о микроволновке? – удивился Костя, но промолчал.
– Поэтому сторонись старых кострищ ну и много еще чего. А вон, кстати, кто-то и лежит… Медведь, похоже. Был такой сталкер.
Костя приподнялся и увидел ниже по склону что-то белое, похожее на кости.
– Вблизи «ям» резких движений не делай! – одернул его Бараско. – Громко не разговаривай!
Костя снова присел. Действительно, над «проплешиной» сразу возник горячий столб воздуха. Трава и деревья виднелись за ним, как сквозь линзу. Раздался странный свист. Столб неуверенно качнулся в сторону Кости и Бараско и растаял так же внезапно, как появился.
– Фу-у-у… – вытер пот со лба Бараско. – Кажись, я дал маху.
Костя с удивлением посмотрел на него: неужели они были на краю гибели? Но кто он? Опытен, но, как и всякий человек, допускает ошибки. Непонятно, молод или стар, ежик на голове, первая седина на висках. Шея повязана грязным бинтом. В ботинках красные шнурки. А в глазах тоска. На любой тусовке о таком бы сказали – неудачно понтит друг. На художника не тянет. Скорее – на поэта-отшельника. Диковат. Конечно, подумал Костя, потаскайся шестьдесят с лишним лет по Зоне, и не таким станешь.