Женщины посмотрели на нее с большим сомнением.
— Аббат Уильям говорит, что веселье греховно- тихо сказала Изабель, но на этот раз в ее голосе не было того самодовольства, с каким она обычно повторяла для Кики наставления аббата; женщина говорила устало и печально.
— А как насчет того, что говорил Христос? — спросила Кики, и все устремленные на нее глаза сразу стали предельно внимательными — Он сказал: «Пусть дети приходят ко мне». Ну а дети, особенно маленькие, постоянно смеются, играют и веселятся. Как вы думаете, если бы веселье было таким уж большим грехом, разве Христос стал бы говорить такое? Он бы сказал что-нибудь вроде: «Пусть малые дети заткнутся, или я их выпорю и не пущу в рай». Ведь так?
— Ты прекрасно рассуждаешь, Ундина, — сказала женщина с искалеченной рукой.
— Как тебя зовут? — спросила ее девушка.
— Линелле, — ответила та с улыбкой, продемонстрировав множество крупных желтых зубов.
— А твое имя? — обернулась Ундина к женщине с наполовину парализованным лицом.
— Бронвин, — невнятно произнесла та.
— А меня зовут Гвенит, — поспешила сказать горбунья, не дожидаясь вопроса.
— Леди, для меня большая честь познакомиться с вами. А я — принцесса Ундина, которая не помнит ничего, кроме собственного имени, — сообщила Кики, стараясь подражать английской королеве. Зрительницы одобрительно захихикали. Потом Кики раскланялась перед ними, как прима-балерина, и едва не шлепнулась на пол, запутавшись в подоле необъятного балахона.
Изабель со смехом подхватила ее.
— Наверное, я должна помочь тебе снять это.
Кики улыбнулась старухе.
— Ну да, и надеть что-нибудь более королевское.
— Конечно, — кивнула Изабель, передразнивая важную интонацию девушки, — После тебя, моя леди.
Обе, пятясь задом наперед, покинули кухню, важно помахав руками смеющимся «подданным».
— А можно мне как-нибудь помыться? — спросила Кики, когда они с Изабель проходили через пустую столовую.
Изабель погладила ее по руке.
— Иди в свою комнату. Я принесу бадью. Ты встанешь в нее, и я оболью тебя водой.
— И я смогу раздеться догола?
Изабель несколько напряженно улыбнулась.
— Если настаиваешь.
— Я настаиваю, — твердо сказала Кики.
— Я вообще-то сама снимаю нижнее белье, когда моюсь, — призналась старая женщина.
— Я знаю, — кивнула девушка.
Изабель удивленно наморщила и без того морщинистый лоб.
— Откуда ты можешь знать?
Кики потянула носом и сказала:
— У тебя нет плохого запаха.
Старая женщина уже исчезла за поворотом коридора, отправившись за бадьей, а до Кики все еще доносился ее сдержанный смех.