Эбигейл заняла свое место в этой семье. Ходила с девочками на занятия, гувернантка смотрела на нее свысока и даже заявила, что не нанималась учить таких. К учебе она относилась серьезнее, чем дети Черчиллов, но за усердие ее не хвалили. Эбигейл и не ждала похвал, выражала всем своим видом признательность. Возможно, эта жизнь была все же предпочтительней службы у леди Риверс. Как-никак, она получала здесь какое-то образование, что никогда не бывает лишним. К тому же, поскольку оскорбления в доме родственников сносить труднее, чем там, где ты просто служанка, это закаляло ее стойкость. Никаких претензий она не предъявляла, кротко смирялась со своим приниженным положением подле пышно разодетых родственниц. Те были шумными — она тихой, те были внешне привлекательны — она неприметная. У нее почти не было надежды улучшить свое положение, а те лучились отражением родительского честолюбия. Эбигейл догадывалась, что леди Мальборо, говорившая так откровенно перед какими-то Хиллами, держится в своей семье еще более открыто. По манере ее речи можно было решить, что она не менее влиятельна, чем король, если не более; и детей ее, разумеется, ждут высокие титулы и должности при дворе.
Вскоре Эбигейл стала ощущать в доме какую-то необычную атмосферу. То было нетерпение, ожидание больших событий. Честолюбивые надежды придавали ей некое своеобразие. Дети постоянно говорили о том, что будут делать, когда… Когда что? Когда Анна взойдет на престол и станет править по указке их матери, когда их отец обретет полную власть над армией. Им это представлялось неизбежным, однако Эбигейл, чья семья если и не богатая, то вполне обеспеченная, впала в бедность, полагала, что цыплят следует считать по осени.
Вскоре Эбигейл приспособилась к своему месту в этой семье. Анна говорила, что она ненавязчива, как шкаф или стол. Никто не замечал ее присутствия, пока никому ничего не требовалось.
Иногда девочке представлялось, что жизнь ее так и покатится по этой колее. Она была сыта, знала, что связана родством с графиней Мальборо, но свободы у нее было меньше, чем у кухарки, горничной или гувернантки. Неужели никогда ничего не изменится?
Однажды Эбигейл решила, что так продолжаться не может. Вместе с остальными девочками, выполнявшими наказ леди Мальборо, она шила одежду для бедняков. Каждой следовало изготовить бесформенное одеяние из сурового полотна, а потом приниматься за отделку. Дочери Черчиллов вообще не любили рукоделья, ни грубой работы, ни тонкой. Эбигейл старательно работала иглой и завершила шитье раньше остальных.