— Оно так, — вздохнула Анна. — Грегг изменник, и я как королева должна вынести ему смертный приговор. Это огорчает меня, Мэшем.
— Но этот человек преступник. Он действовал во вред вашему величеству. Во вред мистеру Харли… отдал его врагам.
— Однако он сейчас в тюрьме, больной, голодный. И знает, что его ждет смертная казнь. Это один из моих подданных, а я когда-то говорила тебе, что чувствую себя матерью всем подданным… даже тем, кто приносит мне зло. Завтра я отправлю к нему Арбетнота, пусть передаст гостинцы с кухни.
— Доброта вашего величества не перестает меня удивлять, — сказала Эбигейл, и подумала, что Мальборо, узнав о гостинцах, посланных Анной Греггу, сочтут ее твердой сторонницей Харли… что ж, тем лучше.
Когда Арбетнот посетил Грегга, враги Харли запротестовали. Годолфин явился к Анне, и та с самым невозмутимым видом сказала ему, что у нее есть обычай заботиться о том, дабы приговоренный к смерти прожил последние дни в наилучших условиях, какие возможны. Другие дела не бывали столь шумными, но приговоренных она никогда не оставляла без внимания.
С этим пришлось смириться, а Уильям Грегг перед казнью отдал собрату-клерку письмо, в котором полностью оправдывал своего начальника Роберта Харли.
Победа уже не казалась бесспорной. Мальборо прекрасно знал, что без жертв ничего нельзя достичь. Харли изгнали из правительства, однако Годолфин, с которым он сотрудничал, оказался в затруднении. Лорд-казначей чувствовал, что стареет, слабеет, что здоровье его портится. Герцог был единственным человеком, которому он мог доверять, но Мальборо больше военный, нежели политик.
Людей начало раздражать засилье вигов. Вокруг говорили, что виги — сторонники войны. А что несла народу война, которую вел Мальборо… помимо славы побед?
Тем временем Харли выжидал. Он стал надеждой тори, а его дорогая кузина Эбигейл Мэшем старалась, чтобы он почаще бывал у королевы.
Теперь, когда Харли лишился должности, Сара добивалась выдворения Эбигейл. Она не могла отогнать мысли об этой бледнорожей твари, как окрестила ее, и тратила много времени, придумывая ей новые прозвища. Всякий раз, осыпая Эбигейл бранью, задавалась вопросом, как она, Сара, могла быть такой дурой, что позволила этой особе возвыситься до нынешнего положения.
Герцогиня терпеть не могла оказываться в дурах — а люди повсюду обсуждали ее падение и возвышение Эбигейл Мэшем.
Она взывала к герцогу, Годолфину, Сандерленду и другим членам правительства, имевшим отношение к семейству Мальборо. Неужели они допустят, чтобы эта горничная сохраняла свое положение при королеве? — вопрошала она. Была даже предпринята попытка, правда неудачная, возбудить против миссис Мэшем судебное дело. Члены правительства не могли не понимать, что выглядят смешно, разбирая на заседаниях дела какой-то горничной.