А после дела пошли вообще замечательно! Виктор вторгся на китайский рынок и нашёл там благодарную нишу. Нет, конечно, он не продавал китайцам свой фарфор — это было бы смешно. Зато он разместил у них своё производство, и теперь вместе с собственным продавал ещё и китайскую продукцию, всегда славившуюся своим качеством и древней историей.
Благодаря этому он в начале двухтысячных годов смог достичь такого уровня личного благосостояния, чтобы позволить себе купить не только квартиру в 'тихом центре', но и дом по Рублёво-Успенскому шоссе. В Барвихе-19. Рядом с Есиным, главным московским строителем.
Тем самым как бы вошёл в состав российского высшего общества.
Сначала Анастасию тут, на Рублёвке, всё радовало. Будоражило кровь сознание, что она принадлежит к высшей касте, что под её управлением — настоящий особняк, вышколенная обслуга.
Интересно было и жить в атмосфере Рублёвки. Когда в магазине можно встретить растрёпанную знаменитость. В ночном клубе — оторваться с другими знаменитостями так, как и представить себе не могут обычные люди. А на спортивной площадке поиграть в теннис с жёнами первых лиц в стране.
Но постепенно это стало привычно. Настолько, что иногда она даже тосковала по тому простому деревянному дому в два этажа, который они построили почти что своими руками… А что! Она тоже кашу строителям варила!
Впрочем, Настя несколько лукавила. Жизнь здесь уже трудно поменять на что-то иное. Их здешний дом, из красивого, качественного камня был очень хорош. Выстроенный в английском стиле… нет, всё же… Не в стиле. Но с намёком — правда, толстым — на английский стиль… Он внутри был просторнее, чем казался снаружи. И был очень уютным. Поскольку Витя пропадал на работе допоздна, то работами по переделке-перекомпоновке Анастасия распоряжалась практически сама. Конечно, с мужем согласовывались основные идеи — но ежедневно возникало столько частных, но важных вопросов, что она искренне гордилась собою, своим умением управлять. И своим архитектурным вкусом.
Впрочем, трезво понимала Анастасия, от неистребимого советского духа никуда деться не удалось. Да и куда от него денешься, выросши в двухкомнатной смежной хрущёвке?
Так что в итоге и вышло смешение английского с хрущёвским. Входная дверь открывалась не в гостиную сразу, как у англичан, а в холл. Из холла можно было пройти на кухню, где — ну, куда ж от этого убежишь? — был устроен диванчик изогнутый, чтобы можно было сидеть на нём вокруг стола. Как на традиционной кухне советского человека.
Гостиная была, скорее, американизированной: специально устроен подиум, оборудован 'мягкий уголок'. И ещё ей нравилось, что она заставила всех согласиться с отдельным помещением под столовую — вид традиционного стола в углу её никак не устраивал.