Дама заметно смутилась. Более того, возникло ощущение, будто она сдулась. Как мячик, налетевший на гвоздь. Замолчав на полузвуке, скандалистка споро отошла к своему автомобилю и исчезла в салоне. Видно было, как нажала кнопку блокировки дверей.
Ленка продолжала к ней подходить.
Приблизившись к красному капоту, она медленно, даже картинно — картинно, точно, определила Настя — начала отводить руку со скобой, словно для удара.
Дама выхватила ключ и со второй попытки воткнула его в замок зажигания. Под капотом хрюкнуло и взревело — их противница явно нажала на газ, забыв включить передачу.
Ленка продолжала нехорошо улыбаться, держа руку со скобой на отлете.
Наконец, стервозная дама справилась с ручкой переключения, её 'Ауди' взвизгнула покрышками, подалась назад и выкатилась с площадки перед магазином. Последнее, что увидели три подруги, было бледное лицо женщины и её разинутый в неслышном крике рот.
Настя перевела дух. Всё прошло как-то настолько быстро, что она даже не успела проявить хоть какую-то реакцию. И в то же время сцена эта продолжалась так долго, что казалась едва ли не бесконечной.
Во всяком случае, передумать и перечувствовать за эти недолгие мгновенья Анастасия успела необычайно много.
Здесь было удивление — уж больно неожиданно повела себя дама.
Было и потрясение — от того, что устроила Ленка.
Был стыд — взрослые женщины, а чуть драку не устроили на потеху толпе.
Она бросила взгляд на вход в магазин.
У него никого не было.
Лишь выходил какой-то представительный мужчина с двумя пакетами в руках. На девушек он внимания не обращал.
И ещё было в глубине души Анастасии какое-то холодное, сосущее ощущение. Словно ступила она на скользкий утёс, где в любую секунду можно ожидать, что поскользнёшься на льду и рухнешь в пропасть…
Х.6.
Поезд суматошно перебирал колёсами по стыкам рельсов, словно хотел поскорее их пересчитать и записать в бухгалтерскую книгу. Или засомневался, правильно ли сосчитал их на пути в Москву, и сейчас бежал назад, в Калининград, чтобы ещё раз сверить результаты.
Антон лежал на верхней полке, положив голову на кулаки и глядя на пробегающий за окном пейзаж. Плоская земля Белоруссии поворачивалась перед поездом, словно большая карусель — с быстрым мельканием столбов и придорожного кустарника прямо перед окном и всё более медленным разворачиванием по мере удаления от железной дороги.
Антон любил ездить на поезде. Ему нравилось смотреть на пролетающую назад незнакомую жизнь по ту сторону окна, его завораживали по ночам уплывающие назад огоньки, успокаивал этот неумолчный глухой перестук колёс под полом. Он любил забраться на верхнюю полку, чтобы, почти отрешившись от других пассажиров, смотреть наружу. И улетать мыслями в эти бесконечные пространства и жизни, что существовали там, вне него…