Я стал много сидеть дома. И в продлённой группе предпочитал, сделав уроки, не бежать на двор школы, а сидеть и читать. Или рисовать. Увлёкся лепкой, причём стал создавать целые армии пластилиновых воинов. И с ними разыгрывал настоящие сражения. В основном, из истории 1812 года.
Получилось по поговорке: нет худа без добра. Я компенсировал свои недостатки запойным чтением, гигантским интересом к истории и иностранным языкам. Уже позже, классе в седьмом, самостоятельно, по самоучителю, изучил французский. Как уж там с произношением были дела — понятно: уже в вузе преподаватели хватались за голову и корректировали буквально каждый звук. Но я добился главного: мог читать мемуары французских генералов 1812 года в первоисточнике.
А родители продолжали ссориться.
Тогда, в случае с порванными деньгами, отец вернулся. Но каким-то озлобленным, готовым всё время дать отпор матери. Дело ещё несколько раз доходило до его уходов — и каждый раз я хватал его за коленки и пытался не отпустить. И это было обычно последним доводом, что его останавливал дома.
Пока однажды и этого довода не хватило…
* * *
Князь Багратион был неуязвим! Он всё сидел и сидел на своём коне и никак не хотел подставлять свою ногу под снаряд.
Вокруг уже были выбиты все солдаты, перед ним и за ним лежали горы трупов. А он всё так же неколебимо возвышался над полем боя с протянутой вперёд и вверх призывной шпагой в руке.
По другую сторону поля битвы также прибавлялось лежащих тел французов.
А это спутывало все планы. Французы не могли из-за упрямого Багратиона продвинуться вперёд, к флешам. Что, в свою очередь, не давало русским возможности совершить положенные им подвиги при отражении вражеской атаки. Багратион мешал всем, потому должен был погибнуть. Но снаряды в него мистическим образом не попадали, и всё сражение шло насмарку.
К сожалению, Антон не мог уморить упрямого генерала специально. Обмен выстрелами между русскими и французами был регламентирован жёстко: по одному выстрелу зараз. А природная принципиальность маленького полководца не позволяла ему промахиваться нарочно. И потому из-за одного лишь везучего Багратиона обе армии несли совершенно неприемлемые потери.
Но генерал был словно заговорённым и продолжал в одиночку держать оборону…
Ему было суждено так и уцелеть в этом Бородинском сражении. В двери захрюкал замок, и на пороге появилась мама. Антон замер над своими солдатиками. Душа упала: мать ненавидела, когда он занимался на полу своим пластилиновым воинством. Она всегда кричала, что он испортил весь паркет, что пройти невозможно от пластилиновых залипучек на нём, что она замучилась чистить за ним пол… Поэтому мальчик старался завершить свои бои до прихода матери с работы. Точнее, до пяти часов, чтобы успеть ещё оттереть действительно — что греха таить — остающиеся на полу следы от пластилиновых солдатских сапог.