— Нашли время, уроды!
— А чем хуже другого?
— Тем, что на подходе что-то вроде второй Великой напасти. Серое Братство пробудилось.
— А что — эти Серые такие страшные? — полюбопытствовала Ларико. Я сграбастал бороду в горсть:
— Вот ты меня давно знаешь… Скажи, принципы у меня когда-нибудь были?
— Ты всегда спрашивал: «А что это такое?»
— Ну так теперь врубился. Это то, что мне к Братству присоединиться не позволяет.
— М-да, — протянул Старый. — Хоть это им можно в заслугу поставить. Вообще, я смотрю, ты ни с кем ужиться не можешь. Ну Институт — еще ладно, они сами с собой разобраться не могут, где уж нам, простым смертным, их постичь… От Ордена бегаешь, от Братства этого…
— Бегаю — это еще что… Самое похабное во всей ситуации — то, что я слишком популярен. Куда ни сунься — везде меня знают, да еще при этом на раз выкупают, что я Пришлый.
— Повезло, — неожиданно ответил Старый. — Самое гнусное — то, что привыкаешь ко всему, становишься частью этого мира, таким же, как и все остальные, если не хуже. И глотки готов рвать за те же ценности.
— А именно?
— Деньги, власть, убеждения… Или просто за собственную глупость.
— Последнее — как раз про меня.
Малыш хмыкнул, повернулся к нам:
— Красиво излагаете, век бы слушал… Только я — человек грубый и деловой, и вопросы у меня соответственные. Например, такой: а до Столицы мы как добираться будем? Пешком несколько далековато — километров триста-четыреста.
— А лошадей достать? — поинтересовался я.
— Наших капиталов и на одну не хватит.
Ларико находилась в настроении кусачем — она ехидно осведомилась:
— Институт жалованья не платит?
Я игнорировал ее выпад:
— А задерживаться нам вот уж никак нельзя. У меня в Столице уже стрелки забиты. И осталось в нашем распоряжении четыре дня.
— Ладно, — усмехнулся Старый, — что по тракту мало народу ездит?
— Резонно, — кивнул я. — Только своих лошадей они вряд ли отдать согласятся. Я имею в виду, сами.
— Тем хуже для них.
— Ребята, — голос Ларико прозвучал удивительно тихо и отчетливо, — вы хоть соображаете, что несете? Вам же этих… у которых вы лошадей забрать собрались… убить придется. Вы что — ради быстроты передвижения на убийство пойдете?
— Если понадобится. И вообще, по местным законам конокрадство считается более серьезным преступлением, чем то же убийство.
— А ты сам как считаешь?
— Я считаю, — голос Старого тоже стал тих и жесток, — что нам надо выжить. Любой ценой. А ты чего хотела? Здесь законы волчьи.
— Волчьи законы… — Ларико словно пробовала эти слова на вкус. — С волками, значит, жить…
— Ну да, — Старый теперь чеканил слова, — я убийца. Хладнокровный. И руки у меня по локоть в крови. Только, извини, напоминаю: именно благодаря этому мы еще живы.