Глаза пришлось протереть еще раз, потому что с сигарой начала твориться какая‑то загадочная чертовщина. Тонкая, как скорлупа, оболочка ее стала вдруг, потрескивая, отваливаться кусками, обнажая монолитную зернистую сердцевину, которая вдруг, в свою очередь, принялась размягчаться на глазах, растекаясь ртутной лужицей… Или даже не растекаясь, а расползаясь, как нежный порошок, хлынувший, серебрясь, в ту сторону, где чернела изувеченная обугленная туша расстрелянного накопителя.
Влад подсунулся поближе, потом, не поверив, тронул мерцающий ручеек и, поднеся палец к глазам, всмотрелся. Это были микроскопические серебряные паучки – сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч. Лужица как бы стремительно испарялась – снабженные ножками молекулы удирали куда подальше от места рождения…
– Вот оно что… – лихорадочно повторял и повторял он, выбираясь из воронки. – Вот оно что… Вот оно что…
До полного распадения смысла.
Чудом не ухватившись за раскаленный спекшийся участок грунта, куда запустила корешок давешняя молния, он вылез наверх и, пошатываясь, пошел к овражку. Дважды пришлось залечь, потому что металл никак не хотел успокоиться…
Потом Влад вспомнил про корм зверям, за которым он, собственно, и выходил наружу. Вернулся, поднял обе палки с примотанными к ним охапками длинной голенастой травы и, волоча их за собой, ввалился в овражек – грязный, избитый, исцарапанный…
Чага навьючивала Уголька. Быстро повернула голову к Владу и, с облегчением вздохнув, продолжала затягивать узлы. Влад огляделся. Рыжая и Седой были уже оседланы.
– Уходим?
– Да, – отрывисто сказала она. – Корм не оставляй – привяжи к седлу. Всякое может случиться…
– Знаешь, ты, наверное, права… – медленно проговорил Влад. – Не добраться нам до этих предгорий… Давай‑ка вернемся на север…
– Мы туда не вернемся, – бросила Чага, привязывая Уголька за длинный повод к седлу Рыжей.
Влад замер в обнимку с охапкой травы.
– Почему?
– Там сейчас еще опаснее, – сказала она. – Металл роится…
– Позволь… – растерянно выговорил он. – А куда же мы тогда идем?
Чага ухватила за повод Рыжую и повела зверей к выходу из овражка.
– На юг, – сказала она. – Куда ты хотел. Больше идти некуда…
26
Одним быстрым рискованным переходом они вышли из‑под удара. Местность потянулась более спокойная, хотя и разоренная, изрытая, усыпанная осколками, между которыми ползали маленькие, с ноготок, накопители.
– Что чувствуешь? – спросил Влад, когда они, окопавшись на ночь, присели на бруствер.
– Везде металл, – устало сказала она. – Но на севере хуже всего…