Обыкновенная тварь, которая мыслит логически и не боится смерти, потому что низкие инстинкты подавлены высоким разумом. Смешно.
Любопытно, если он и дальше будет молчать, что тогда? Насколько хватит ее ожидания? Отчего-то Вальрик не сомневался — надолго. Бесконечно долго. А он столько не выдержит, скорей бы Киа выяснила, что она там хотела выяснить, и убралась прочь, позволив ему, наконец, умереть.
— Что вы с ними сделаете? С Ундом, с мастером Фельче, с остальными? Уничтожите?
— Ликвидация является крайней мерой. В настоящий момент времени рассматривается проект возможного взаимовыгодного существования. Мы готовы предоставить людям те полномочия, к которым они стремятся, взамен возложив на них посреднические функции.
— А зачем тогда вы? Они будут управлять сами, — ноги затекли, и Вальрик вынужден был сменить позу, а Киа осталась неподвижной. — Сначала одни полномочия, потом другие, а потом…
— Согласно долгосрочному прогнозу вероятность развития событий по описанному тобой сценарию не превышает пятнадцати процентов. У нас есть способы воздействия и возможного влияния как на большие массы людей, так и на отдельно взятых особей. Первичный сбор данных закончен. — Проинформировала Киа. — Подойди сюда, человек.
— Иди в задницу.
Вальрик не шелохнулся, он не собирался подчиняться командам этого существа. Интересно, разозлится или нет?
Не разозлилась, только предупредила:
— Непосредственный физический контакт снимает некоторые неприятные побочные эффекты глубокого сканирования.
И потолок рухнул на голову… нет, потолок оставался, белый, расчерченный ровными квадратами светильников, Вальрик видел мельчайшие трещины, неровности, похожие на бугорки и ямки бритого черепа Киа, и тени, и желтые вязкие потоки электрического света…
— Сопротивление причиняет дополнительные неудобства и увеличивает количество повреждений.
Тяжело. Отчего так тяжело? Ребра трещат, раздавленные этой тяжестью, легкие слипаются, теряя остатки кислорода, который с кровью пузыриться на губах. Вальрик видит эту кровь, и себя видит, и понимает, что еще немного и умрет, раздавленный невидимой горой. А гора сжимается в раскаленную точку, иглой проникает под кожу, ввинчивается в череп и, добравшись до мозга, разливается жидким пламенем чужой воли.
Кажется, он кричит… слышно, словно со стороны… и не оторваться от тела. И умереть не позволяют. Чужая воля методично вытягивает память. Сопротивляться, до последнего… он может… соскальзывает в огненный круговорот.
— Не нужно, человек.
Голос холодным скальпелем срезает остатки сил. Сознание то гаснет, то вспыхивает, расставаясь с очередной порцией воспоминаний, которые уходят вникуда… лаборатория… тюремщики… разбитые в кровь руки… песок… Джулла… это он не отдаст, это принадлежит только ему и… воспоминание уходит, выскальзывая из рук прядью золотых волос. Тряская повозка… крепость… умиротворяющее великолепие Фехтовального зала… клинок в руке… Карл… Илия… Ватикан… проклятые земли… Дальше, дальше, дальше… до самого первого вдоха и… огонь иссяк, и его гибель причинило муку едва ли не большую, чем прикосновение.