— Хорошо. Я не такой, как вы. Ибо вы перестали исследовать самого себя. Превратились в бога. А я каждый день спрашиваю себя: «Кто я такой?» — И тут же, проявив проницательность, он задал очередной вопрос: — А хотите знать, какой ответ я нашел?
Почувствовав некое неудобство, самоубийца согласно кивнул головой. Пришелец продолжал:
— Я вам отвечу, если сначала вы ответите мне. Из каких философских, религиозных или научных источников вы почерпнули ставшую вашей мысль о том, что смерть — это конец существования? Являемся ли мы чем-то вроде живых атомов, которые распадаются и уже никогда больше не восстановят свою прежнюю структуру? Являемся ли мы всего-навсего неким организованным мозгом или обладаем душой, которая сосуществует с мозгом и превосходит его возможности? Какому смертному это известно? Вам? Какой религиозный человек способен защитить свои мысли, не прибегая при этом к фактору веры? Какой специалист в области неврологии способен подкрепить свои аргументы, если при этом не будет использовать определенные умозрительные построения? Какой атеист или агностик способен защитить свои аргументы, не обращаясь к неточным или извращенным понятиям?
Незнакомец, казалось, хорошо изучил и усовершенствовал метод Сократа. Он постоянно искал ответы. У самоубийцы от его вопросов кружилась голова. Он был атеистом, но понял, что его атеизм — это всего лишь источник умозрительных построений. Подобно многим другим «нормальным» людям, он рассуждал об этих явлениях с ничем не подкрепленной убежденностью и никогда не обсуждал их в отрыве от бурных эмоций и предвзятости.
Неопрятно одетый незнакомец, производивший впечатление человека серьезного, задавал свои вопросы и самому себе. И еще не получив от своего собеседника какого-либо определенного или не совсем определенного ответа, в конце концов заявил:
— Мы оба невежды. Разница между нами состоит в том, что я это признаю.
Пока на крыше обсуждались жизненно важные идеи, некоторые люди, толпившиеся внизу, ушли, так и не поняв того, что происходит. Они не стали дожидаться развязки трагедии, которая лично их не касалась. Однако большинство проявило решимость. Им хотелось посмотреть, как будут развиваться события.
Неожиданно в толпу протиснулся человек по имени Бартоломеу, с виду — большой почитатель водки и виски. Это был еще один потомок Адама с невидимыми миру душевными травмами, хотя и постоянно пребывающий в чрезвычайно хорошем настроении, а порой нагловатый. Волосы у него были черные, растрепанные, относительно короткие, вот уже несколько недель не видевшие ни расчески, ни, похоже, и воды. Ему было более тридцати лет. Кожа — чистая, брови густые, лицо слегка припухшее, что скрывало признаки нелегкого существования. Он был довольно пьян, и у него заплетались ноги. Говорил он мягким голосом, растягивая слова, а когда заваливался на кого-нибудь, то вместо благодарности за поддержку ругался.