Отец не скупился на похвалу, мать же молчала, что являлось у нее высшей степенью одобрения. Однажды после обеда она спросила:
— Лешек, не собираешься ли ты помогать нам в управлении фабрикой?
— Да, мама, собираюсь, — кивнул он головой. — Но при определенных условиях.
— Какие же это условия?
— Хочу упорядочить свою жизнь.
— Как ты это понимаешь?
— Очень просто. Я должен знать круг своих обязанностей, пределы компетенции, словом свое место. И должность.
Пани Элеонора посмотрела на него не без удивления.
— Но ты же наш сын.
— Я счастлив, — поклонился он с улыбкой, — но это не определяет мое положение. Видишь ли, мама, я во всем люблю ясность, особенно когда дело касается меня лично. До настоящего времени я брал из вашего кармана столько, сколько хотел. Сейчас я хочу работать и получать постоянный оклад. Я не предлагаю, чтобы вы полностью доверили мне управление фабрикой. Ну, скажем, поручите мне руководство производственным отделом.
— Да и сейчас ничего не мешает тебе…
— Конечно. Можете считать меня чудаком, но я не смогу, не хочу, ну и не буду работать иначе. Я знаю, что ты мне скажешь, мама. Ты скажешь, что я являюсь вашим наследником, что все когда-нибудь станет моей собственностью и что было бы смешно занимать должность на предприятии своих родителей. Но, видите, для счастья, спокойствия и для собственного удовлетворения мне нужна личная независимость. Я должен иметь свою работу, свою должность и свои деньги. И это мое условие.
Пан Чинский сделал неопределенный жест рукой.
— Условие несколько странное, но, в конце концов, не вижу причины, чтобы считать его невозможным.
— Зачем тебе это? — резко спросила пани Элеонора, испытующе глядя в глаза сына.
— Тебя удовлетворит, мама, если я скажу, что мне нужна самостоятельность?
— Самостоятельностью можно очень плохо воспользоваться.
— Разумеется. Но вы можете обезопасить себя предварительными условиями. Например, если подтвердится, что я не справляюсь со своими обязанностями, что продукция качественно или количественно ухудшается, что организационные вопросы не решаются, что по моей вине возникают потери, вы можете освободить меня от занимаемой должности.
Пан Чинский рассмеялся.
— Ты говоришь так, будто нам следует заключать с тобой формальный договор.
— А почему бы и нет? — продемонстрировал удивление Лешек. — Конкретное положение сторон облегчает взаимоотношения. Я хочу быть обычным работником, таким, как пан Гавлицкий или Слупек: у них ведь контракты. В них оговорены оклады, жилье и премиальные. Я не вижу причин, по которым вы могли бы мне отказать в этом.