Воцарилась тишина. Лешек чувствовал, что через минуту с уст матери снова сорвется вопрос: “Зачем тебе это?..” Откашлявшись, он добавил:
— Обязательным и добросовестным работником я смогу быть лишь в том случае, если буду связан договором. Иначе я всегда буду помнить, что являюсь сыном хозяев и что мне все сойдет с рук. Вам следует радоваться, что я сам решил остепениться.
— Хорошо, — ответила пани Элеонора, задумавшись. — Мы подумаем об этом.
— Благодарю вас, — Лешек встал, поцеловал руку матери, попрощался с отцом и вышел.
Он всячески старался доказать, что стал другим человеком, но в душе дрожал при мысли, что мать догадается о его намерениях и тогда категорически откажет. Поэтому, чтобы отвести от себя подозрения, он начал бывать в домах местных сливок общества, навещать даже дальних соседей, а по возвращении домой рассказывать новости и давать подробное описание внешности и характеристику панн, с которыми проводил время. Родителей это должно было утвердить во мнении, что стабилизация, которой он так активно добивался, связана с его планами устройства семьи и. естественно, с поисками невесты.
В Радолишки из Людвикова вела дорога с твердым покрытием. Однако, сделав крюк в десять километров, можно было добраться до городка по проселку, что вел на Божичек или Вицкуны. И Лешек, соблюдая все меры предосторожности, с этого времени пользовался только этой дорогой. Прямо в Радолишки он ехал лишь в том случае, если свое пребывание там мог обосновать необходимостью сделать покупки. И тогда уж он мчался как сумасшедший, чтобы урвать лишних пятнадцать минут для общения с Марысей.
Занимаясь фабрикой, Лешек освобождался чаще всего в послеобеденное время, поэтому иногда встречал в магазине знахаря с мельницы. Он немного побаивался этого серьезного бородача с печальными глазами и могучими плечами. Он был уверен, что знахарь смотрит на него недоброжелательно и даже угрожающе, хотя Марыся заверила его, что это самый замечательный человек на свете.
— Может быть, он испытывает некоторое недоверие к тебе, но ты сам в этом виноват. Если бы ты позволил рассказать ему о нашей помолвке, я уверена, он сразу же полюбил бы тебя.
— Нет, я предпочитаю осмотрительность, — усмехнулся Лешек. — А проявлений его симпатии готов подождать. Многого не потеряю!
Марыся осуждающе посмотрела на него.
— Лешек! Нехорошо насмехаться над благороднейшим человеком и моим большим другом.
— Извини, любовь моя. Но ты знаешь, вряд ли стоит уделять ему столько внимания. Может быть, этот знахарь и является образцом благородства, возможно, он, действительно, лечит, во что я не очень, правда, верю, но он ведь простой мужик. Зачем тебе эта дружба с простолюдином? Она покачала головой.