В ее голосе звучала грусть Лешек нежно взял ее за руку и спросил:
— Скажи, Марысенька, ты считаешь меня наивным глупцом?
— Ну что ты! — запротестовала она.
— Но ты считаешь, что по своим запросам и уровню развития я стою значительно ниже своих друзей и близких? Судя по твоим словам, это именно так. Я, как последний глупец, беру тебя в жены, очарованный теми достоинствами, которых в тебе нет, и только они, увидев тебя, откроют мне глаза на мои ошибки.
— Нет, Лешек, — возразила она. — Ты смотришь на мои недостатки снисходительно, потому что любишь меня.
— Значит, они тебя тоже полюбят.
— Дай-то Бог.
— А свои недостатки ты придумала. Я бы пожелал всем девушкам выглядеть такими же аристократками, как ты, и иметь столько же врожденной интеллигентности и нежности. Если говорить о правилах хорошего тона, о культуре общения, я убежден, что ты усвоишь эту науку без малейшего труда, а учиться будешь сколько захочешь, но не слишком много, потому что мне бы не хотелось иметь жену умнее, чем я сам.
— Об этом не беспокойся, — рассмеялась она.
— Как раз этого я и боюсь больше всего, — посерьезнел вдруг Лешек. — Ты знаешь, когда я убедился в том, что моя Марысенька умница?
— Нет, не знаю.
— Когда обо всех городских скандалах ты не сказала мне ни слова. Я ведь мог заподозрить, что этот самый Собек, который вступился за тебя, имел на это какое-то право. Но ты поступила правильно, отказавшись от объяснений, ибо подозрения того не стоят.
Марыся не помнила, как она тогда восприняла эту ситуацию, но возражать не стала.
— Я просто не хотела втягивать тебя в неприятности.
— Ну и зря. Кому же быть твоим защитником, как не мне?
Лешек подумал и добавил:
— Я. в свою очередь, должен зайти на почту и пожать руку пану Собеку. Правда, это нахальство с его стороны, что он осмеливается любить тебя, но поступил он, как настоящий мужчина.
Солнце уже садилось. Обычно в это время они возвращались, но сегодня им нужно было поговорить еще о многом. Молодые люди решили, что завтра утром Марыся объявит пани Шкопковой о своей помолвке и о том, что она больше не будет работать у нее в магазине.
— Скажи ей, — предложил Лешек, — что если она считает себя пострадавшей, ты возместишь ей ущерб, нанесенный твоим уходом.
— Ты ее не знаешь, — ответила Марыся. — Она ничего не возьмет, потому что я оплатила все своей работой. Она бы смертельно оскорбилась, если бы я заговорила об этом. Она предельно честная женщина. Я боюсь другого: она не поверит в нашу помолвку.
— Значит, я приеду около полудня, и она услышит об этом от меня. Во всяком случае собери свои вещи.