И чем глубже погружался он в трясину жалкого существования, тем заботливей, старательней прятал свое отчаяние от близких. Как он был благодарен им за то, что они, в свою очередь, ничем не обнаруживали постигшее их разочарование. Однако он с болью воспринимал их мысли и чувства. Они витали всюду в этом доме, наполняя воздух безнадежной печалью, развеять которую не смогла бы даже самая искусная улыбка или громко демонстрируемая радость.
— Я был у этого знахаря, — начал Павлицкий. — Сказал ему несколько слов правды и посоветовал, чтобы, пока не поздно, оставил свою практику.
— А это правда, что у него много пациентов? — спросила Камилька.
— Много? — рассмеялся доктор. — Если бы у него была десятая часть того, если бы была…
Не закончив фразу, он закусил нижнюю губу.
Мать начала быстро, очень быстро говорить о кошке Басе, что она где-то запропастилась, о том, что в среду именины у Козлицких, о корове ксендза, которая дает очень много молока.
Но Павлицкий ничего не слышал. Все в нем бурлило, кровь пульсировала в висках. Он резко отодвинул недопитый стакан компота и вскочил.
— А знаете почему у него больше пациентов? — спросил он, обращаясь ко всем. — Знаете?..
Он увидел их испуганные взгляды, но не смог справиться с собой.
— Потому что он умеет лечить, а я нет!
— Юрек! — вздохнула мать.
— Да! Да! Не умею!
— Что ты говоришь!
— Помните того сына мельника, который сломал ноги? Помните?.. Это я ему плохо составил кости. Да, неправильно. Я не справился с этим, а тот знахарь справился!
Отец положил ему руку на плечо.
— Успокойся, Юрек. Это нисколько не умаляет твоего достоинства. Ты не хирург, а как терапевт не обязан разбираться… не в своей специальности.
Доктор Павлицкий рассмеялся.
— Разумеется! Разумеется! Я не хирург. Но тот знахарь, черт возьми, тоже не хирург. Он простой мужик! Обычный батрак у мельника! Но с меня хватит! Мне все равно! Я не позволю уморить меня голодом! Вот увидите! Увидите, что и я могу бороться! Он вышел, хлопнув дверью.
В местечке Радолишки, там, где узкая улочка, носящая имя Наполеона, встречается с площадью Независимости, стоит одноэтажный домик из красного кирпича, на первом этаже которого разместились четыре лавочки. Самой большой и привлекательной была угловая, принадлежащая пани Михалине Шкопковой. В лавочке можно было приобрести канцелярские товары, гербовые и почтовые марки, нитки, ленты, пуговицы, табак и папиросы.
Когда бы ни приходил Антоний Косиба в Радолишки, всегда покупал в лавочке пани Шкопковой табак, гильзы и спички, а также шелковые нитки.