Родина белых медведей (Успенский) - страница 36

). Не знаю, каков был истинный смысл, вложенный в это название при «крещении» гор, но меня они действительно манили долгие годы.

Еще из разговоров с пионерами освоения острова Г. А. Ушаковым и А. И. Минеевым можно было заключить, что именно здесь находится самое главное «отделение» медвежьего «родильного дома». Об обилии берлог на склонах Дрем-Хеда мне в 1960 г. рассказывали многие островитяне. В 1964 г. нас с Нанауном застала здесь пурга. И хотя мы провели тогда в горах около суток, обследованию их я смог уделить всего лишь несколько часов. И вот теперь, спустя пять лет, у меня, наконец, появилась возможность подробно познакомиться с этой удивительной частью острова Врангеля. Двадцать третьего марта трактор прибуксировал сюда довольно вместительный балок с железной печкой, запасом угля, продуктов, необходимым снаряжением и сразу же ушел обратно в поселок. Мы с Сашей остались в балке вдвоем ждать прибытия остальных участников экспедиции и начала работ по обездвиживанию и мечению зверей.

Утро следующего дня, тихое и ясное, застало нас в маршруте. Уже в ближайших окрестностях балка встретились сравнительно недалеко одна от другой три берлоги: две полузанесенные снегом и, следовательно, пустые, покинутые семьями, и одна жилая. Ее хозяйка глухо рявкнула, показав на миг голову, но тут же скрылась.

Ненадолго останавливаемся около каждой берлоги, чтобы описать ее и нанести на карту. Рядом с берлогой втыкаем в снег проволочный штырь с красным флажком на конце. Вскоре нам предстоит облететь остров Врангеля на самолете и попытаться провести учет берлог с воздуха; флажки будут служить ориентирами и помогут решить, насколько точен авиаучет и оправдывает ли он себя вообще.

Похоже, эта часть острова особенно приглянулась медведям. Цепочки отпечатков овальных ступней тянутся вдоль нашего пути, пересекают его во всех направлениях. Следы принадлежат и одиночным животным, и семьям; местами они сливаются в настоящие медвежьи тропы. Среди них есть совсем свежие, вчерашние или даже сегодняшние. Есть и старые, оставленные неделю назад и еще раньше.

Кстати, следы зверя, человека или машины «старятся» в Арктике совсем иначе, чем, скажем, в лесу. Там, где только что прошел медведь (если, конечно, не по рыхлому снегу, выпавшему в тихую и теплую поводу), можно заметить лишь слабые отпечатки когтей. Однако снег под тяжестью зверя все-таки уплотняется и поэтому в пургу разрушается медленнее, чем на соседних участках. После каждой вьюги след «проявляется» все сильнее, поднимается на высоту до десяти сантиметров и больше и постепенно принимает форму гриба. Но «гриб», уже недолговечен. Следующая же пурга перепиливает его ножку, и след исчезает.