Родина белых медведей (Успенский) - страница 37
Солнце уже готовилось уйти за горизонт, когда на одном из склонов был обнаружен целый медвежий «городок». Он состоял из четырех вскрытых и пока еще жилых берлог, расстояние между которыми было не больше двадцати — двадцати пяти метров (позже выяснилось, что на этом же пятачке зимовали еще две самки с детенышами). Хозяек трех убежищ мы так и не увидели, но с четвертой довелось познакомиться довольно близко.
Мы уже подошли к берлоге метров на двести, когда медведица показалась из узкого лаза и, вытягивая свою и без того длинную шею, стала присматриваться к пришельцам. Три черные точки среди ярко-желтого меха — глаза и нос — то опускались, то поднимались. На поверхность снега ложилась, повторяя медленные движения животного, густая синяя тень. В косых закатных лучах особенно отчетливо выделялись полосы больших и малых заструг, вход в берлогу, разбросанные вокруг него снежные обломки. Почти идеальные условия для фотосъемки! Приготовив аппараты, мы не спеша направились к берлоге. Карабин, который висел теперь у него на груди, Саша предусмотрительно перевел на боевой взвод.
До берлоги метров пятьдесят. Хозяйка ее втягивает голову в убежище, но продолжает изучать нас, пока еще спокойно и вроде даже миролюбиво. Теперь выясняется, что это жилище имеет два входа, устроенные примерно в метре один над другим. В нижнем виднеется обращенная к нам голова медведицы, через верхнее, отпихивая друг друга, попеременно выглядывают любопытствующие медвежата.
В аппаратах уже по нескольку кадров — и с медведицей, и со всей семьей. Но хочется снять их крупнее, и мы подходим все ближе. До берлоги остается метров двадцать, затем пятнадцать, наконец, десять. Здесь терпение медведицы иссякает. Она показывает лобастую голову, опять прячется, высовывает голову и шею и неожиданно, обломив тонкий снежный свод, прыжком выскакивает наружу.
Я шел первым и теперь останавливаюсь. Зная, что рядом Саша с карабином, стою спокойно, рассматривая зверя. Медведица явно «берет нас на испуг». Из вытянутых дудочкой губ слышится сердитое шипение. Вздыбив на загривке шерсть, она пытается показаться больше, чем она есть на самом деле; видимо, с этой же целью она подпрыгивает на одном месте раз, другой. Опять шипит и, пятясь, уходит в берлогу. Оборачиваюсь к Саше — и вижу, что карабин мирно покоится у него на груди, а сам он замерзшими пальцами тщетно пытается перезарядить кассету в аппарате…
Так же как и медведица, пятясь, отходим от берлоги, оставив семейство в покое. Поскольку хозяйка следующего жилища может оказаться не столь миролюбивой, я забираю карабин себе. Впрочем, уже наступили сумерки, и мы поворачиваем обратно к балку.