– Я перевела переключатель автоматического режима в позицию «ручное управление». Затем использовала сенсорные кнопки верхнего ряда.
«Так… Значит, на внешнюю команду отреагировал лишь подвижный реанимационный модуль». – Мысленные усилия давались Антону с таким же трудом, как слова. Это прикосновения модуля и инъекции стали первыми ощущениями возвращающейся жизни. Крошечный аппарат передвигался под гермокостюмом, а сейчас, исчерпав свой ресурс, попросту отключился.
– Сенсор… с красной индикацией… в нижнем ряду… – едва слышно произнес Антон. Собрав все силы, он продолжил, стараясь говорить четко и связно:
– Не пугайся, после активации подсистемы я могу снова потерять сознание. Ты должна соединить наши скафандры гибким шлангом, он в клапане на твоем предплечье. Там же кабель прямого обмена данными. Подключается к шейным кольцам гермошлемов. Соединишься – ложись рядом и не шевелись. Твоя система жизнеобеспечения сама произведет нужные операции.
Эллис кивнула и, отпустив его голову, встала.
Антон чувствовал, что опять проваливается в плотные объятия возрастающей боли, и неосознанно сопротивлялся ей, не желая терять ни одной секунды новой, внезапно обретенной жизни.
Боль стала нестерпимой. Антон воспринимал реальность как нечто далекое, подернутое густым кровавым туманом. Наконец он почувствовал короткий укол инъектора, напрягся от непроизвольного, конвульсивного сокращения мышц – введенный препарат действовал стремительно, он гасил сознание, одновременно освобождая все скрытые резервы организма для борьбы с травмами.
Тело Антона выгнулось, он застонал, чувствуя, как меркнет невыносимая боль, а сознание вновь проваливается в бездну небытия.
* * *
На этот раз его возвращение в мир было резким и почти безболезненным. Антон открыл глаза и с наслаждением сел, почувствовав, как натянулись соединявшие его и Эллис гибкие шланги. Она повернула голову и встревоженно спросила:
– Все?!
– Да, – сипло произнес Антон, осторожно отсоединяя свой скафандр от системы жизнеобеспечения Эллис, затем встал, протянув ей руку. Боль уже окончательно покинула тело, под гермошлемом, отзываясь на движение, натянулась еще не набравшая полной эластичности регенерированная кожа.
Эллис легко поднялась на ноги, и он прижал ее к себе.
Они были одни, во всеобъемлющем мраке пространства, и лишь рассеянный свет от ее фонаря скупо освещал их лица. Мужчина двадцать восьмого века и женщина двадцать первого, они были сейчас друг для друга единственной желанной и возможной реальностью. Антон молчал, он медленно тонул в ее взгляде, чувствуя даже сквозь материал скафандров, как дрожит Эллис. Он не знал, выберутся ли они когда-нибудь из недр инопланетной конструкции, но в эти мгновения безвыходность ситуации отступила на второй план, покоряясь древнему человеческому чувству. Антон не шевелился. В эпицентре страшных событий он внезапно обрел новый смысл жизни, понял, как много человеческого отнимали у него холодные безучастные звезды…