Лодочники, тоже разбуженные звоном колоколов, быстро сообразили, что перед ними открылась возможность скорой наживы на горе людском — цены за переправу на другой берег возрастали ежеминутно и вскоре удвоились, а потом и утроились. Люди проклинали алчных, потерявших всякий стыд владельцев лодок, вздувавших цены, но у них не оставалось иного выхода, как платить, чтобы спасти хотя бы часть нажитого.
Иеремия договорился с одним лодочником переправить прихожан на противоположный берег, однако католики были в своем большинстве бедны, чтобы платить такие деньги, тем более что у лодочника отбою не было от желавших за любую сумму оказаться за рекой. Иеремия готов был отдать лодочнику последние шиллинги, чтобы спасти хотя бы детей, но матери боялись, что малыши потеряются. Так что оставалось брести по вонючей жиже до следующей переправы. Позади дымились остатки «Старого лебедя», Колд-Харбор и сталелитейные мастерские, где заправляли делами ганзейские купцы, до тех пор пока королева Елизавета не изгнала их из страны. У Доугейтского дока беженцы наконец почувствовали твердую почву под ногами и смешались с толпой других несчастных, тащивших пожитки на тележках или просто на плечах.
Иеремия привел группу католиков во двор церкви Святого Мартина, чтобы они могли хоть немного отдохнуть. Небольшая церковь была буквально забита товарами и домашним скарбом. Поскольку здание было выстроено из камня, люди рассчитывали уберечься в его стенах от огня. Но Иеремия видел, что произошло с церковью Магнуса, а ведь она по размерам была куда больше, чем эта, — огонь сровнял ее с землей. Если пожар не сумеют остановить, оставалось только бежать от него дальше.
Всеобщая апатия постепенно сменялась слепой яростью. Непременно надо было найти козла отпущения за пережитые беды. Какой-то всадник носился по узким переулкам, крича:
— К оружию! Голландцы высаживаются!
Другой вопил о том, что высаживаются французы, а некто третий орал во всю глотку:
— Это все паписты! Их рук дело! Это они подожгли Лондон!
Женщина, сидевшая рядом с Иеремией, хотела было перекреститься, но иезуит удержал ее. Так, чтобы другие не слышали, он сказал своим прихожанам:
— Не давайте им повода излить на вас ненависть и отчаяние. Иначе прольется кровь. И детям своим мои слова передайте. Сейчас не время и не место выставлять напоказ нашу веру.
Впрочем, дети не нуждались в наущениях. Они с малых лет хорошо уяснили, что молиться следует подальше от посторонних глаз. Маленькая группа католиков сбилась теснее и втуне взывала к Господу дать избавление их родному городу.